Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль Страница 20

Наконец, имя «Брунгильда» столь невыразительно, что, пойдя на некоторый риск, можно допустить: этот ребенок родился в период, когда Атанагильд еще не объявил о восстании против Агилы. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить скромный характер этого ономастического выбора с теми грандиозными изысками, которые выбирал для дочерей в подобных обстоятельствах Теодорих Великий. В начале 490-х гг., когда король остготов был союзником византийского императора Зенона, он назвал старшую дочь Арианой — в честь жены константинопольского властителя. Потом, в период, когда он обосновался в Италии как самостоятельный германский король, Теодорих назвал младшую дочь Амаласунтой («Славой Амалов») в знак независимости остготского королевского рода. Если бы Атанагильд и Гоисвинта родили дочь между 552 и 554 гг., когда они жили за счет империи, им было бы трудно воздержаться от того, чтобы не дать ей византийского имени. А если бы ребенок появился на свет после 554 г., королевская чета, конечно, обратилась бы к ономастическому запасу вестготских государей, чтобы придать узурпации легитимный вид.

Короче говоря, в середине VI в. имя «Брунгильда» не давало никаких особых козырей при вступлении в жизнь. Тем не менее Атанагильд оказался достаточно ловок, чтобы удерживать толедский трон четырнадцать лет. Таким образом, детство Брунгильды было детством принцессы, и, поскольку вестготская монархия всегда пыталась сблизиться с испано-римскими элитами, девочку старательно обучали. Как большинство дам VI в., ее учили чтению и письму на латыни. А поскольку в дальнейшем Брунгильда проявила способность ценить ученую поэзию, есть основание предположить, что она обучалась грамматике и риторике. В вестготской Испании сохранилось достаточно превосходных умов, чтобы с выбором наставника не возникло трудностей ^[7]. В любом случае Гоисвинта, вероятно, играла значительную роль в воспитании дочери, коль скоро в последующие годы обе женщины вели переписку, отражающую их высокий культурный уровень ^[8]. В этом нет ничего по-настоящему удивительного: у аристократов раннего средневековья супруга часто была образованнее мужа и обеспечивала обучение детей всем искусствам, кроме военного.

Итак, учеба Брунгильды не сводилась к работе иглой, но получила ли она все-таки то, что следовало бы назвать политической подготовкой? Таланты, которые она проявила впоследствии, показывают, что она была знакома по меньшей мере с азами права, географии и богословия. Король Атанагильд, не имевший наследника мужского пола, вероятно, должен был позаботиться, чтобы обе его дочери обладали необходимой компетентностью, позволявшей возглавить государство — самостоятельно или наряду с супругом. В свое время Теодорих Великий, у которого тоже не было сына, дал своей дочери Амаласунте образование высокого уровня: благодаря приобретенной компетенции эта принцесса смогла управлять королевством Италией в течение восьми лет регентства.

Но были еще политические знания, которым учили без учителей и которые можно было усвоить, лишь с ранних лет окунувшись в придворную среду. Привычка понимать с первого взгляда, каков социальный уровень индивида, знание титулов и званий, умение оценить стоимость убранства или качество пира — вот какие таланты были важнейшими при варварском дворе. Подобной социальной компетентности было достаточно знатному человеку, чтобы отличаться от простолюдина. В состав властных ритуалов входили также жесты, позволяющие выказать собеседнику уважение, почтить его или унизить, и с ними властители знакомились в ранней юности. Эти навыки, приобретенные при толедском дворе, всегда будут отличать Брунгильду.

Первая встреча с империей

Что касается европейской истории, у Брунгильды не было никакой необходимости в книге или наставнике, чтобы ее изучить. При толедском дворе в 550-е гг. еще было можно обсуждать великую авантюру варварских народов с живыми ее свидетелями, будь то могильщики Западной империи или лица, причастные к возрождению римского могущества.

Немного пофантазируем. Главнокомандующего византийской экспедицией, которая высадилась в Испании в 552 г., звали Либерием. Поскольку он пришел на помощь Атанагильду против Агилы, вероятно, он встретился со своим союзником; может быть, он видел, как вокруг того вертелась девчушка трех-пяти лет по имени Брунгильда. А ведь Либерии не был заурядным человеком: ему было за восемьдесят, и он прожил жизнь настоящего римлянина — западного римлянина, который разрывался между ностальгией по императорскому Риму и надеждами на варварские королевства.

Римский сенатор из высокого рода, Либерии родился во времена, когда в Риме еще были императоры. В молодости он в качестве офицера служил Одоакру, потом, когда в 493 г. Италию захватил Теодорих Великий, Либерии, естественно, оказался среди тех молодых просвещенных италийцев, которые поверили в звезду остгота. Префект претория Италии в 493 г., патриций в 500 г., потом префект претория Галлии в 510 г., Либерии прошел все ступени cursus honorum [карьеры], возможность которого дал равеннский король. И какой послужной список! Смелый воин, он был ранен на Дюрансе, когда остготы брали под контроль Прованс. Пылкий католик, он окружил почтением святого епископа Арльского Цезария и даже позволил ему навязать свое решение вопроса о благодати и свободной воле, мучившего западных богословов. Ради этого Либерии организовал созыв собора в Оранже в 529 г.; вероучение, сформулированное на этом соборе, станет основой ортодоксальных воззрений на предопределение вплоть до Тридентского собора. Потом, в 535 г., стареющий патриций, безупречный слуга остготских государей, был отправлен королем Теодахадом к Юстиниану с нелегкой миссией — оправдать убийство Амаласунты. Там в Либерии вновь пробудилась старая римская идентичность, заглушив укоры совести; сознательно саботируя свою миссию, он дал Юстиниану casus belli, в котором тот нуждался для завоевания Италии. Словно затем, чтобы отомстить за Боэция и папу Иоанна I, Либерии во время готской войны примкнул к византийскому лагерю. В 550 г. силуэт этого старика еще можно было увидеть на Сицилии, где император поручил ему защитить остров от набега короля Тотилы. В 552 г. Либерии получил свое последнее задание — воспользоваться внутренним конфликтом между двумя претендентами на вестготский престол, чтобы вновь водрузить на испанских берегах римские штандарты. Через некоторое время он умрет в возрасте восьмидесяти девяти лет и будет погребен в Римини, в той римской Италии, которую он так нежно любил и разорению которой тем не менее поспособствовал.

Встреча между маленькой вестготской принцессой и последним из великих римских полководцев — вероятно, не более чем литературная фантазия, которую читатель соблаговолит нам простить. Разглядела ли Брунгильда Либерия на самом деле или нет — не суть важно. Достаточно упомянуть о такой возможности, чтобы можно было заметить любопытные деформации ткани времен. Обычно считают, что память о реалиях, передающаяся изустно, не переходит из поколения в поколение и что в раннем средневековье событие, случившееся пятьдесят лет назад, уже забывалось или полностью искажалось устными рассказами. Несомненно, для таких утверждений и соответственно для оспаривания возможности устно передавать рассказы о предках есть основания. Однако во властных кругах всегда были глубокие старики, способные выступать как очевидцы сравнительно давнего прошлого. И в юности у Брунгильды была возможность встречать многих из этих «живых ископаемых» в лице Далмация Родезского, Ницетия Трирского или Германа Парижского.