Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942) - Владимир Хазан Страница 18
Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942) - Владимир Хазан читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Что такое Палестина?
Узкая береговая полоска между Средиземным морем и Иорданом. Ничтожная территория, вмещающая при том страшные горы и пески бесплодной иудейской пустыни.
Какова емкость этой страны? Сколько она может вместить евреев? Область догадок – и загадок!
Английская комиссия 1921 года определила Холон (к югу от Тель-Авива) как «мертвую землю», объявив, что «в Палестине нет больше места и для кошки».
Недавно королевской комиссии Пиля показали ту же «мертвую» землю в живом виде – на дюнах поставили прекрасный рабочий поселок (последнее слово урбанизма), распланировали город, заранее насадили в центре его обширные парки…
Кончилось тем, что когда в английской палате кто-то запротестовал против ничтожных размеров площади, отводимой евреям авторами проекта раздела Палестины («Ведь на такой площади можно разместить лишь крошечную часть еврейского народа…»), ему ответил докладчик:
– Почтенный джентльмен плохо знает евреев. Кто-кто, но они сумеют устроиться (Кнут 1997-98,1: 246).
Жаботинский, который не разделял оптимизма английского парламентария, считал, что по отношению к деятельности комиссии Пиля Рутенберг проявил странную и несвойственную ему нерешительность и легковерие в обещания англичан о еврейском государстве. Называя эти обещания «ребяческими расчетами», он писал Рутенбергу 9 августа 1937 г. из Лозанны (RA):
<…> Sor Pietro mio22, Вам это покажется странным, но наше разногласие по вопросу о разделе Палестины really hurts me23. Я как-то не узнаю Вас именно потому, что Вы всегда заняты, не любите болтовни и веры в чудеса. Мне и теперь не верится, чтобы Вы верили в ребяческие расчеты, что поселим много новой публики в чулане, где сейчас уже плотность населения равна германской; или что мыслимо (или даже допустимо!) выселение десятков тысяч арабов, чтобы на их место ввезти евреев, etc., etc. О Негеве даже Вейцман больше не говорит. А у меня пред глазами восточная Европа. Где наш отказ от большого National Home означает:
а) через несколько месяцев после медовой недели – отчаяние среди евреев; б) еще раньше – открытый гитлеризм, т. е. превращение уличного антисемитизма в законный. Не могу себя заставить поверить, что для Вас все это скрыто и неважно. В чем же дело, что с Вами случилось?
<…> Простите за эту епистолу; конечно, я не собираюсь Вас наставлять. Но в первый раз мне просто непонятно и больно за Вас или «через» Вас (как говорят в Одессе).
Несмотря на разногласия, Рутенберг в особенности ценил в Жаботинском, называвшем его лидером «несионистской партии в сионизме», бескорыстно-человеческое, «внеидеологическое» к себе отношение. Но главное – покоряли его ум, талант, врожденное благородство и тот масштаб личности, которого Рутенбергу, по-видимому, недоставало в прочих. Следует думать, что будь на месте вождя ревизионистов какой-нибудь узкий доктринер, сама идеология этой партии потеряла бы для Рутенберга половину своей привлекательности.
Их доверительные отношения выражались, в частности, в отношении к президенту Всемирной сионистской организации X. Вейцману, которого тот и другой ставили не очень высоко. Узнав, что Рутенберг намерен сопровождать Вейцмана в его поездке в США, Жаботинский изо всех сил пытался воспрепятствовать этому. В письме к Рутенбергу, специально написанном по данному поводу, он внушал тому мысль, что такая поездка не добавит ему славы в кругах американских сионистов (RA):
60, Bd Montparnasse
Париж 17.1.1930
Дорогой Петр Моисеевич,
С Новым годом.
Мне пишут из Лондона, что, по тамошним слухам, Вас взяли в Америку вместе с Х<аимом> Е<взоровичем>. Хочу надеяться, что это выдумка. Но если нет – еще раз напоминаю Вам то, что сказал Вам в Иерусалиме в присутствии Шварца. Это была бы непоправимая ошибка. Х<аим> Е<взорович> всегда старался взять с собою в Америку того человека, который в данный момент популярнее его. Это укрепляет его позиции. Нехорошо и грешно теперь укреплять позицию деятеля, каждый шаг которого теперь – яд для сионистского дела. И то, что Вы попадаете в банальное, сто раз измызганное положение его «лейтенанта» (и Z
Все-таки надеюсь, что все это басня, и если так – простите.
На днях буду в Лондоне.
Ваш В. Жаботинский
Из лагеря мапайников ближе всех к Рутенбергу был, пожалуй, Б. Кацнельсон, и тоже по чисто личным причинам. Однако столь свободных и доверительных интонаций, как в письмах к Жаботинскому, мы нигде более у Рутенберга не найдем. Вот один – не из самых ярких, но типичных примеров: письмо середины 30-х гг., в котором он информирует Жаботинского о ходе местных дел – репатриации евреев из Германии, новых идеях британского Верховного комиссара, арабской организованности и дезорганизованности евреев и пр. (RA, недатированная копия):
Дорогой Владимир Евгеньевич.
Вернувшись в Палестину опять проболел две недели. С корабля прямо в постель. Старость – «состояние» неизбежное.
За время моего отсутствия из страны
High Commissioner «любим» и арабами, и евреями. Устроил это несомненно талантливо. При помощи этой любви вводит legislative council, который и евреям, и арабам нужен как болячка. Муниципальные выборы прошли скандально. Кажется, на пять лет. И несмотря на блестящие успехи мы, евреи, позорно провалились. А арабы добились огромных успехов. Ввиду их дисциплины и дельных лидеров. Нам думать о таких пустяках некогда было. Заняты все «внутреннимы» трудностями принципиального харатера. На эту тему многое, конечно, сказать можно. Фактическое положение ясно. Оно катастрофично. Во всех направлениях. Злополучный united фронт вопрос жизни и смерти для нас. И как можно скорее. Иначе гибель. В конце сентября в Лондоне будут решаться вопросы огромного для нас значения. Даже Бродецкий24 добьется большего, т. е. меньших цорес25, если будет говорить от имени всех.
Еще раз обращаю Ваше внимание на это.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии