Танки повернули на запад - Владислав Гончаров Страница 18

Из-за соседнего стола, не отрывая от уха телефонную трубку, Штыков поддерживает Журавлева:

— Прав полковник!

Прижав плечом трубку, пишет записку:

— Товарищ Журавлев, передайте, пожалуйста, секретарю Военного совета. Обеспечит вам людей и горючее…

Когда дверь за Журавлевым захлопывается. Штыков кивает ему вслед:

— Люблю таких… Пробьет кольцевую дорогу. Один останется — возьмет лопату и будет шуровать.

Поныне с благодарностью вспоминаю я тогдашнюю инициативу Алексея Егоровича, его умение собрать весь политотдел в кулак и бить, бить, бить.

Кольцевая дорога решала проблему снабжения войск, находившихся уже в районе сосредоточения. Но не все части успели подтянуться.

Приходили телеграммы из-под Торжка, из-под Калинина, чуть ли не из-под Москвы: стоим без горючего и продовольствия, ждем указаний.

Требовались, конечно, не указания, а именно горючее и продовольствие. Но как их подбросишь за многие сотни километров?

Куда сунешься? Хозин, Катуков, штабы группы и армии заняты разработкой операции. Снабженцы сами взывают о помощи. Фронт отмахивается: вы самостоятельная группа, ну и действуйте.

Когда все обычные в таких случаях тропки исхожены, обычные проклятия произнесены, Штыков поднимается над столом, берет трубку ВЧ.

— Других путей не остается… И вызывает Центральный Комитет партии. В самых исключительных и отчаянных случаях прибегали мы к помощи ЦК и немедленно получали ее. Строптивый интендант из «не нашего» фронта больше не делит на своих и чужих. Сразу появившийся автобат подвозит бензин, хлеб, концентраты. Совсем было отчаявшийся командир возбужденно телеграфирует: «Получил три заправки, продуктов на семь суток. Продолжаю марш».

Но случалось, части застревали где-то неподалеку. Кончилось горючее, съеден НЗ, дорогу перемело. Положение как на необитаемом острове.

После долгих колебаний мы с Катуковым решили посылать танки с волокушами. Кухни, и те цепляли за танки, чтобы поддержать проголодавшихся, мерзнущих в открытом поле или заснеженном лесу людей. И тут новая напасть. Рывшаяся в штабных бумагах комиссия узнала о нашем решении.

— Вам известно, что подобное использование боевой техники категорически запрещено? — спрашивает комиссия нас с Катуковым.

— Известно, — отвечаем мы.

— Как вы смели умышленно пойти на нарушение инструкции номер?..спрашивает комиссия. — Подпишите акт.

Акт пестрит страшными словами: «самоуправство», «пагубное решение», «подрыв боеспособности».

Председатель комиссии прикладывает руку к виску, вежливо прощается и с гордым сознанием исполненного долга (зло пресечено в корне!) вылетает в Москву. Катуков хмуро чешет затылок:

— Влетит по первое число.

— Проще простого, — соглашаюсь я, — отдерут в назидание внукам и правнукам нашим.

Но мрачные предчувствия не оправдались. Через два дня позвонил командующий бронетанковыми войсками генерал-полковник Федоренко:

— Вы, может, на танках и туда отправитесь, куда сам царь пешком ходит? Объясните-ка.

Катуков доложил обстановку и замолчал, сосредоточенно прижав к уху трубку. По его лицу ничего нельзя было понять. А на моем он, видимо, прочитал тревожное недоумение и сжалился, поманил пальцем, на пару секунд поднес трубку. Я услышал увлеченную брань командующего.

— Нас? — одними губами спросил я.

— Комиссию! — весело подмигнул Катуков. Но приезжали на командный пункт представители и поавторитетнее. Претензии у них были куда более обоснованные.

Появлению маршала Жукова предшествовала волна нервозности. Оперативники сбились с ног. Они знали беспощадную требовательность маршала Жукова и чувствовали свою уязвимость. Начальник штаба армии генерал Дронов, посвященный в тайны руководства общевойсковыми соединениями, с танками дела почти не имел. А тут не просто танки, а огромное войсковое объединение, впервые создавшееся в Советской Армии. Да еще совместная операция с воздушными десантами.

Когда я заходил в увешанную схемами, таблицами и картами избу Дронова, то в глазах его видел усталое отчаяние и смиренную просьбу: «Если ты не можешь ничем помочь, уходи скорее».

Помочь я, конечно, не мог и осторожно уходил, стараясь не задеть за разложенные по всем табуретам и подоконникам бумаги.

Катуков, будучи человеком от природы не способным предаваться длительному унынию, держался бодрее: он все повторял поговорку о горшках, которые не боги обжигают. Но насчет того, что армейский приказ вроде корпусного, только пунктов побольше, — уже помалкивал.

Маршал Жуков, назначенный представителем Ставки, приехал мрачный, раздраженный. Он видел на дорогах застрявшие машины, черных от копоти и масла водителей, по двое суток ежившихся у костров, снежные заносы, пробки. Он знал о незаводящихся моторах, о нехватке горючего, об отсутствии запасных частей, о недоедании и обморожениях.

Молча выслушивал доклады; тяжело всматриваясь в лицо говорившего.

Мы чувствовали: завтра, на совещании, быть грозе. И не ошиблись.

В школьном спортивном зале, заднюю стену которого занимала шведская лестница с поломанными перекладинами, собралось командование Северо-Западного фронта, частей, обложивших Демянское логово гитлеровцев, и свежих войск, подтянутых для прорыва и его развития.

— …Полтора года сидим и местность толком не знаем! О коммуникациях как следует не позаботились! — массивный, раздвоенный посредине подбородок маршала как бы припечатывал каждое слово. — Штаб фронта в двух сотнях километров от войск, штаб армии — в шестидесяти, от штаба дивизии, чтобы дойти до передовой, чуть не целый день нужен… К наступлению готовимся, а сами больше в тыл глядим, глаза на заднице держим… В районе Дно — партизанский край, а связи с ним не имеем, данных от него не получаем… О противнике что известно? Что в газетах пишут: «Пленный обер-ефрейтор показал…»

После Жуковского разноса наступила гнетущая тишина. Вдруг поднялся во весь свой великанский рост прибывший с ним маршал артиллерии Воронов и как ни в чем не бывало предложил:

— Товарищу Дронову пособить надо. Я поработаю с ним.

Это была разрядка. Жуков глянул на Воронова и сдержанно усмехнулся:

— Помочь так помочь. А Хозин пусть с Катуковым посидит… С завтрашнего дня в ваше, Катуков, распоряжение поступает полк У-2. Используйте для связи с частями. Какую еще от меня помощь хотите?

— Дронова надо бы заменить, — произнес Катуков, — общевойсковик он, не тянет танкового штаба.

— Кто на примете?

— Генерал Шалин — начальник штаба соседней армии.

— Шалин тоже общевойсковик.

— Так-то — Шалин…

Жуков больше ни о чем не спрашивал, достал сунутый было в карман блокнот, написал на листке несколько слов и передал его моментально исчезнувшему адъютанту.