От Балаклавы к Инкерману. Часть 4 - Сергей Ченнык Страница 17

Мы уже видели, как за несколько дней до ответственной операции он умудрился столкнуть лбами двух человек, которых считал скорее столичными «фазанами», чем своими помощниками: Попова и Липранди. Зато теперь было на что и на кого свалить вину, в случае если что-то пойдет не так, и можно было спокойно начинать.

Смелости и уверенности Меншикову придавало мнение М.Д. Горчакова, намекавшего на якобы слабую инициативность Липранди: «В последний раз вы мне писали, что генерал Липранди всегда и всюду на своем пути видит затруднения. Правда, он совсем не русский человек. Но что такое наши генералы: призовите одного из них и решительно прикажите ему штурмовать небо; он ответит «слушаю», передаст этот приказ своим подчиненным, сам уляжется в постель, а войска не овладеют и кротовой норкой. Но если вы спросите его мнение о способе выполнения марша в 15 верст в дождливую погоду, то он вам представит тысячу соображений, чтобы доказать невозможность столь сверхчеловеческого усилия. Имеется только один способ прийти с ними к какому-либо результату: спросить их мнения, выслушать все идиотские затруднения, которые они вам доложат, объяснить им, каким путем их можно и должно преодолеть и, объяснив им все с большим терпением, отдать приказ, не допускающий прекословия. Я думаю, что если вы будете действовать таким путем с Липранди, это будет человек, который лучше других сделает дело. Понятно, что при этом случае вы ему скажете, что задача, которую вы ставите ему, имеет самое важное значение, и что только он один, по своему уму и энергии, годится для того, чтобы разрешить ее…».

В конце концов, поразмыслив, взвесив все pro и contra, Меншиков «назначил» виновного. Липранди исключался. Его авторитет подкреплялся рекомендательным письмом Императора, которое главнокомандующий генералу продемонстрировал, явно намекая, что столь высокое доверие требует к себе и должного отношения: «…генералу Липранди можно поручить отдельный отряд и на него можно смело положиться как на опытного генерала. Я уверен, что он оправдает мое к нему доверие».

Не рискуя дискутировать «с самим», князь тут же приказал Павлу Петровичу 8-е и 9-е октября употребить на личную рекогносцировку всего неприятельского расположения, а 9-го вечером доложить ему ее результаты. Для помощи ему выделялся капитан Генерального штаба Фектистов.

Рекогносцировка, проведенная генералом Липранди и его штабом, показала, что Балаклава была прикрыта двумя рядами английских укреплений. Ближе к Чоргуну, на вершинах высот, служивших разделом Балаклавской долины от долины Черной речки, было видно 6 редутов, из которых левый крайний № 1, известный также под названием холма Канробера, был расположен на высоте к северо-западу от селения Комары. Правее его, вдоль по хребту гор, тянулись в одну линию еще 3 вооруженных редута (№№ 2,3,4), из которых последний находился на высоте за Воронцовской дорогой и в весьма недальнем расстоянии от циркумвалационной линии.

За этой передовой линией укреплений виднелась вторая линия, состоявшая из одного сомкнутого укрепления № 4, расположенного впереди селения Кадыкой, и двух батарей № 5 и № 6, построенных позади этой деревни. Левее этих батарей вокруг Балаклавы тянулась непрерывная линия укреплений, упиравшаяся правым флангом в неприступные горы Спилии. Этот последний ряд состоял из двух батарей, соединенных между собой траншеей.

^{Среди группы офицеров английского и французского штабов — один из «иностранных» участников атаки Легкой бригады под Балаклавой 25 октября 1855 г. сардинский лейтенант Дж. Говоне (5-й справа). Ранее указывался автором фото как неизвестный. Фото Р. Фентона. 1855 г.}

^{Балаклава. Вид с Гвардейского холма. Фото Р. Фентона. 1855 г.}

Траншею эту предполагалось со временем довести не только до укрепления № 4, но и продолжить далее до Сапун-горы, где она должна была соединяться с циркумвалационной линией. Теперь же траншея не была доведена и до селения Кадыкой, и оканчивалась впереди церкви св. Ильи, близ дороги, ведущей из Балаклавы через Трактирный мост к Симферополю. Кроме этой системы укреплений, посредине между селениями Кадыкой и церковью, и несколько позади них, была расположена батарея № 7.

Успокоившийся Меншиков был уверен в выборе как исполнителя, так и назначенной жертвы. Доверившегося ему Попова он, выждав время, уже после неудачи Инкерманского сражения не просто изгнал из Крыма, но и буквально уничтожил. Вернувшись в Петербург без славы и наград, Попов с удивлением обнаружил, что его должность занята и для него нет и не предвидится в ближайшее время ничего подходящего вообще. Наивный полковник обратился к барону Ливену узнать, не его ли участие в составлении диспозиции привело к краху карьеры: «…сколько я вижу, командировка в Крым сломала мне шею?». Ответ был краток: «Конечно, да».

Балаклава «сломала шею» не только доверчивому Попову. Прибывший в Крым сопровождать царских наследников генерал Алексей Иларионович Философов в тяжелом поражении при Инкермане увидел отзвук балаклавской суетливости самого Меншикова, о чем незамедлительно изволил донести князю М.Д. Горчакову: «Если бы вместо того, чтобы поручить Липранди произвести его атаку 13-го октября, князь имел терпение переждать до 20-го, т.е. до прибытия всего корпуса, и атаковал бы 22-го и притом позицию напротив той, которую атаковал Липранди 23-го, — атака, вероятно, удалась бы, ибо укреплены были только подступы к Балаклаве — тогда как Сапун-гора и плато между рейдом и Инкерманом не были укреплены; наши войска вышли бы в тыл атакуемым англичанам, отрезали бы их от их же складов и от лагеря их союзников ранее, чем эти последние успели бы прийти к ним на выручку, ибо они отделены непроходимым оврагом, им пришлось бы подняться вдоль него, чтобы потом обойти его почти напротив того места, где мы взобрались бы на Сапун-гору: наша многочисленная кавалерия с ее прекрасной артиллерией заняли бы этот пункт немедленно.

Князь Меншиков утверждает, что не исполнив этого плана, который был его собственным, он только исполнил повеление Государя Императора, опасавшегося гибельного отступления в случае нашего успеха с этой стороны; но это не может служить оправданием его светлости, так как Государь, судя по нашим плохим картам, мог быть введен в заблуждение, но он (т.е. князь Меншиков) очень хорошо знал, что отступление было вполне обеспечено редутами, которые были заняты Лппранди и между которыми неприятель должен был неизбежно пройти, чтобы нас преследовать — под огнем нашей артиллерии и атаками нашей многочисленной кавалерии…».

Конечно, тактик — Философов еще тот и его теоретические выкладки больше похожи на донос, «куда надо и кому надо», тем более написаны были после тяжелого поражения под Инкерманом. И хотя Меншиков был не той фигурой, которую свалить легко, свою роль они сыграли. Неудачи начала следующего года привели к тому, что новый Император решил освободить Крымскую армию от главнокомандующего. Правильное это было решение или нет, нам предстоит разбирать не скоро, и даже не в этой книге.