Чингисхан - Рене Груссе Страница 17

— Внезапно напали на нас три меркита и полонили жен и детей. Я пришел просить тебя, хан и отец, спасти моих жен и детей!

И Тоорил, в свою очередь, ответил точно так же, как ответил бы любой король-феодал:

— Разве я в прошлом году не говорил тебе? Помнишь, что я сказал тебе, когда ты в знак сыновней любви облачал меня в соболью доху и говорил, что отцовской поры побратим все равно что отец тебе?.. Теперь я истреблю для тебя всех меркитов и спасу твою Борте… возвращу ее тебе…

Война предстояла серьезная. Меркиты к тому времени объединили несколько монгольских племен, живших на границе степи и сибирской тайги, в северной оконечности бассейна Селенги. В это объединение входило три крупных племени: удуит-меркиты, увасы и хааты.

Первые, возглавляемые Тохтоа-беки, обретались в Буура-кеере, в «Степи верблюдов-самцов», которую исследователь Хэниш помещает в окрестностях нижней Уды, восточнее Верхнеудинска.

Увас-меркиты во главе с Даир-усуном населяли остров Талхун, то есть жили внутри «вилки», образовавшейся в месте слияния Орхона и Селенги.

Наконец, хаат-меркиты вместе с их вождем Хаатай-Дармалой кочевали в Хараджи-кеере, еще одной тамошней степи. Все эти степи были типично забайкальскими, лесистыми, где пастбища чередуются с сосняками с их характерным густым подлеском из рододендронов и орхидей. Чем севернее, чем гуще леса, тем больше в них растет берез и лиственниц; тянутся же они до отделяющих этот район от Южного Байкала достигающих двухкилометровой высоты гор, где начинается настоящая сибирская тайга.

Прежде чем выступить против меркитов, кераитский хан призвал на помощь третьего союзника: Чжамуху, предводителя монгольского племени джардаран. Как мы помним, Чжамуха был другом детства Темучжина, и оба они считали себя братьями. Звание побратимов, братьев по клятве — анда, в монгольском обществе имело самое реальное значение и возлагало на воинов, себе его присвоивших, вполне конкретные обязанности, впрочем, как и звание отца, присвоенное Темучжином кераитскому царю Тоорилу.

Если сын Есугая лишь начинал восстанавливать свой клан, то Чжамуха уже являлся вождем, и даже более могущественным, поскольку предводительствовал целым племенем. ^[24] Так что Тоорил был прав, когда посоветовал Темучжину пригласить участвовать в готовившемся деле своего друга детства.

В ту пору стоянка Чжамухи находилась в Хорхонах-джубуре, на одном из притоков Онона, скорее всего нынешней Курху, или, что менее вероятно, Киркун, протекающем северо-восточнее.

Тоорил посулил Темучжину привести корпус войск численностью 20 тысяч воинов, который должен был составить правое крыло армии.

— Чжамуха, — давал указания Тоорил, — со своими двумя тьмами пусть будет левым крылом.

Это указание подтверждает, что молодой хан возглавлял объединение родов довольно значительное. И еще. Именно ему Тоорил доверил определить место сбора объединенного войска.

Итак, следуя совету Тоорила, Темучжин послал Хасара и Бельгутая к Чжамухе с такими словами:

— Меркиты повергли меня в печаль. Они украли у меня жену. Теперь моя постель пуста. Половина моей души оторвана. Не одного ли мы с тобой роду-племени?

На это послание Чжамуха ответил, как истинный рыцарь:

— Я узнал, что постель моего друга Темучжина опустела, что половина его груди оторвана, и мое сердце (букв.: печень. — Е. С.) от этого скорбит. Что ж, мы раздавим все три меркитских племени и освободим нашу госпожу Борте!

Монгольский бард, совсем как Гомер, вкладывает в уста Чжамухи (и хана Тоорила) слова страшной угрозы и злой насмешки, адресованные вражеским вождям:

— Теперь, когда у нас похлопывают чепраки, когда гремят барабаны, задира и трус Тохтоа находится, должно быть, в степи Гуур. Теперь, когда у нас волнуются длинно-тетивные луки, вояка Даир-усун находится, должно быть, на острове Талхун!

Чжамуха изложил свой план действий. Как ему было известно, меркитские племена, объединившиеся на время, снова разошлись кто куда. Оставив до поры в покое увасмеркитов, кочевавших в месте слияния Орхона и Селенги, надлежало, по его мнению, обрушить все коалиционные силы на удуит-меркитов — основное вражеское племя. Поднявшись с юга на север, Тоорил, Темучжин и он сам, Чжамуха, должны были форсировать на плотах Килхо (Хилок в современных атласах) и свалиться на Тохтоа как снег на голову, «вторгшись через дымник и сокрушив главную опору». ^[25]

Через посланных к нему Хасара и Бельгутая Чжамуха попросил передать «другу Темучжину» и «старшему брату Тоорилу», что он полностью поддерживает их действия:

— Я посвятил духам мой бунчук из хвостов яков, который виден издалека. Я велел натянуть на барабан кожу черного быка. Я надел свои медные латы, сел на своего черного коня, взял копье и кривую саблю, набил колчан стрелами, сделанными из древесины персика. Мы сразимся с меркитами не на жизнь, а на смерть!

План боевых действий Чжамухи, известный нам из монгольского эпоса, был основан на прекрасном знании местности. Войску Тоорила, после того как оно покинуло Черный лес, надлежало соединиться с отрядом Темучжина на горе Бурхан, откуда оба корпуса должны были выйти в степь Ботоган-боорджи, в окрестностях истоков Онона, куда собирался прийти Чжамуха, поднявшись вверх по этой реке. Ботоган-боорджи намечалась местом сбора всех сил союзников.

Операция, в самом деле, была серьезной, если учесть, что, как утверждает монгольский бард, следовало незаметно для врага осуществить концентрацию без малого сорока тысяч всадников, проведя их через многочисленные перевалы, имевшиеся в том высокогорном «крае истоков», находившемся на северо-восточном склоне Хэнтэя.

Исполняя указание Чжамухи, Тоорил со своими двадцатью тысячами кераитов покинул Бурхан-халдун и двинулся в район Бурги-ерги.

Находившийся в Бурги-ерги Темучжин, уступив ему свой лагерь, поднялся по ручью Тана, одному из истоков Керулена, что у подножия Хэнтэя, поросшего соснами и лиственницами.

Соединение его отряда с войском Тоорила (который получил подкрепление в виде кавалерии в 10 тысяч сабель под командой его младшего брата Джаха-Гамбу) произошло под Аил-хара-голом, неподалеку от ручья Кимурха, который, как нам кажется, являлся одним из истоков Онона и находился на горе, сегодня именуемой Кумур и примыкающей к Хэнтэю с северо-востока.

Таким образом, Темучжин, Тоорил и Джаха-Гамбу сошлись близ Ботоган-боорджи, находившегося в непосредственной близости от истоков Онона. Там же был и Чжамуха, с нетерпением ожидавший их третьи сутки.

— Разве мы не договаривались, — строго спросил он их, — и в бурю на свидание, и в дождь на собрание приходить без опоздания? Разве отличается чем от клятвы монгольское «да»? Соглашаясь с ним, Тоорил добродушно произнес, что он и Темучжин, действительно, заслуживают выговора.