Правда о «золотом веке» Екатерины - Андрей Буровский Страница 16

Наступает уже не раннее, а «светлое утро» 19 января, и собравшимся в Кремле Сенату, Синоду, генералитету и «высшим чинам» Верховный тайный совет объявил о вручении престола Анне: то есть второй раз сообщил о своем решении, уже в более широком кругу. Но сейчас было еще прибавлено, что для избрания требуется согласие ВСЕГО ОТЕЧЕСТВА в лице собравшихся здесь чинов. И опять повторяется то же самое: «все отечество» незамедлительно изъявило согласие, не задавая никаких вопросов, не ставя решения верховников ни под какое сомнение. Почему?! Ведь кандидатура Анны не могла не вызывать вопросов, или по крайней мере обсуждения.

«Всё отечество» еще чешет в затылке, оно еще ничего не решило, это «отечество» в лице собравшихся в Москве дворян. А уже тем временем, и независимо от воли «всего отечества», скакали курьеры в Митаву, везли письмо верховников, и в том числе пресловутые «пункты». Про эти «пункты» Дмитрий Михайлович, да и остальные «верховники» пока не собирались отчитываться никому. А о решении «всего отечества» заявляли до самого решения… Гм…

«Пункты», или «Кондиции», составленные князем Дмитрием Голицыным, требовали

«ныне уже учрежденный Верховный тайный совет в восьми персонах всегда содержать и без онаго Верховнаго тайнаго совета согласия:

1. Ни с кем войны не вчинять.

2. Миру не заключать.

3. Верных наших подданных никакими новыми податями не отягощать.

4. В знатные чины, как в статские, так и военные, сухопутные и морские, выше полковничья ранга не жаловать, ниже к знатным делам никого не определять и гвардии и прочим полкам быть под ведением Верховного тайного совета.

5. У шляхетства живота и имения, и чести без суда не отнимать.

6. Вотчины и деревни не жаловать.

7. В придворные чины, как русских, так и иноземцев, без совету Верховного тайного совета не производить.

8. Государственные доходы в расход не употреблять.

И всех верных подданных в неотменной своей милости содержать. А буде чего по сему обещанию не исполню и не додержу, то лишена буду короны росиской. АННА»

[33. С. 17—18].

Так впервые в истории государства Российского возникла идея ограничить всегда неограниченную власть монарха. Родилось дело невиданное, чреватое непредсказуемыми последствиями.

Тут, правда, сильно пахло беззаконием… Ведь как ни суди, а дочери Петра имели несравненно больше прав на престол, нежели дочери его слабоумного брата Ивана. Братья сидели на троне вместе, вплоть до смерти Ивана в 1696 году, это факт.

Но провозглашен императором был один Пётр, и получается, династия Романовых в 1721 году разделилась на две ветви — императорскую и царскую. Императорская была явно выше, и отпрыскам этой ветви должно было оказывать совершенно очевидное преимущество. Император и его потомки были настолько же выше «простых царей», насколько князь или граф выше обычного не титулованного дворянина.

Анна и Елизавета незаконнорожденные? Да, несомненно! Но почему–то это обстоятельство не очень волновало не только гвардейцев в 1741 году, когда они сажали Елизавету на престол, и все русское общество, с восторгом присягавшее ей. Ну ладно, будем считать, что в 1741 году русские люди были так счастливы избавиться от Бирона и от немецкого засилья, что от счастья «позабыли» о постыдном происхождении Елизаветы. Но «почему–то» все ведущие русские историки, писавшие на эту тему, — и Татищев, и Карамзин, и Костомаров, и Соловьев, и Ключевский… Все они, за два века русской историографии, не усомнились в том, что у Елизаветы Петровны и в 1730 году было куда больше права на престол, чем у Анны Ивановны. И у ведущих историков государства Российского, и у историков, не заслуживших столь высоких степеней, не возникало сомнения, что «верховники» в своем решении

«руководствовались тем соображением, что Анна Ивановна охотно согласится на ограничение своей самодержавной власти, лишь бы только быть возведенной на русский престол»

[31, С. 92].

Эта уверенность высказывается одинаково откровенно Б.Б. Глинским, писавшим книги для юношества, и официознейшим Оскаром Егером:

«Вследствие интриг и происков партии Голицыных и Долгоруких, преобладавших при Петре II, престол был предложен не первым двум лицам, имевшим несравненно более прав (Елизавете Петровне и внуку Петра, сыну его дочери Анны от герцога Шлезвиг–Голштейна. — А. Б.), а именно Анне Иоанновне, при которой преобладающая партия думала не только сохранить, но еще и усилить свое положение во главе правительства»

[29. С. 554].

Мне не известен ни один историк, мнение которого было бы иным. Остается предположить, что и генералитет с сенаторами, и «всё Отечество» в лице верхушки дворянства прекрасно понимали эту логику и принимали игру «верховников»; царило такое взаимное понимание, что не надо было вести разговоров на эту тему.

Да и вообще не надо превращать наших предков в таких уж страшных ханжей. Незаконность происхождения была, конечно, превосходным предлогом для родственников по «законной» линии лишить наследства «байстрюков», отказать незавидному жениху или использовать позорный» факт для вызова на дуэль. Но история России не зафиксировала ни одного случая, чтобы «незаконный» не был бы произведен в следующий чин из–за своего «неправильного» происхождения. Более того. То, что граф Румянцев — незаконный сын Петра I, а граф Бобринский — внебрачный сын Екатерины II от Григория Орлова, нимало не помешало этим людям занимать высокое положение в обществе, сделать отличные карьеры и никогда не сталкиваться даже с брачными проблемами. Их «незаконность.» так же мало мешала им при выборе будущих жен, как и Александру Герцену, внебрачному сыну помещика Яковлева, или Фету, сыну залетного еврея.

Другое дело, что если у общества было желание не дать что–то человеку, не пустить его куда–то или ограничить его в правах и возможностях, тема «незаконного происхождения» становилась отличным предлогом. Характерно, что в своей речи князь Дмитрий Михайлович вообще не упомянул сына Анны Петровны, малолетнего Петра (будущего императора Петра III). Похоже, и не упомянул потому, что против него не было даже такого хилого аргумента. Ну что поделать, если «Петер–Ульрих» был «продуктом» наизаконнейшего брака и притом внуком Петра I по императорской линии! Пришлось сделать вид, что его вообще нет на свете… И многие люди подыграли в этом Дмитрию Михайловичу, причем подыграли дважды на протяжении всего одного утра 19 января.

Итак, называя вещи своими именами, «верховники» затеяли обойти самых прямых и законных наследников, Елизавету и Петра–Ульриха, но решили как бы для благого дела…