Алая графиня - Джинн Калогридис Страница 16

Тот самый образ, который я разглядела на звездном небосклоне и в пламени камина. Несмотря на удушливую жару, меня пробирал озноб. Маттео в опасности, он умирает, а я ничем не могу ему помочь.

— Дея! — резко окликнула Бона, наклонившись к самому моему уху и вырвав карту у меня из рук.

Я подняла голову и поняла, что остальные все это время были заняты беседой, мне же только что довелось побывать в каком-то ином месте. На столе, словно по волшебству, успел появиться суп — передо мной стояла дымящаяся тарелка.

Лоренцо внимательно всмотрелся в меня и мягко поинтересовался:

— Мадонна Дея, что ты видела?

— Своего мужа, — пробормотала я в смятении.

Он протянул руку через стол, указал длинным тонким пальцем на карту и пояснил:

— Она называется «Повешенный». Но, как можно заметить, бедняга совсем не сопротивляется.

«Он не противится злым силам, намереваясь принести себя в жертву», — как будто хотел сказать Лоренцо, хотя не произнес больше ни слова.

— Она что, умеет гадать по картам? — жизнерадостно поинтересовался герцог из-за плеча Медичи. — Тогда пусть предскажет всем нам будущее. — Не обращая внимания на недовольство Боны, Сфорца указал на меня пальцем, хмыкнул и распорядился: — Собери карты, перетасуй их и раскрой нам будущее. Все равно, пока женщины здесь, поиграть не удастся.

Бона окаменела в своем кресле, но передала мне колоду. Глаза Катерины горели от любопытства и радости при виде нашего с госпожой смятения. Галеаццо снова щелкнул пальцами, и слуга, подчиняясь его жесту, убрал мою тарелку.

Карты были слишком большие, неудобные, жесткие от гипсового покрытия. Я думала, что они окажутся холодными на ощупь, однако моим рукам эти прямоугольники показались теплыми, как будто живыми. Я перевела взгляд на черную полированную столешницу и почувствовала, как настоящее исчезает.

Перевернув карты, я раскинула их веером по черному столу. Тасовать эти слишком жесткие штучки было трудно, поэтому я просто перемешивала их на столе, пока те, что перевернула Бона, окончательно не затерялись среди других.

Довольная результатом, я снова собрала колоду, развернула ее веером и предложила Галеаццо:

— Ваша светлость, выберите себе карту.

Он с тревогой взглянул на Лоренцо, усмехнулся, затем указал на выбранную карту. Я вынула ее из колоды и легонько подтолкнула к нему, решив, что открывать пока рано.

— Теперь его сиятельство, — сказал герцог.

Лоренцо встретился со мной взглядом и ободряюще улыбнулся. Мне было не по себе оттого, что незнакомый человек принуждал меня выставлять на всеобщее обозрение свои способности, желая узнать будущее, но я доверилась ему. Лоренцо протянул руку и постучал по столу рядом с выбранной картой.

Я пододвинула ее к нему. Чикко, как обычно, наблюдал за другими, ничем не выдавая собственных чувств, и взял карту молча.

— Ваша светлость не против, чтобы дамы тоже выбрали себе по карте? — с безукоризненной учтивостью осведомился Лоренцо.

Галеаццо громко фыркнул от нетерпения, однако кивнул мне.

Я развернулась к Боне, но герцогиня слабо покачала головой и нежно произнесла:

— Эти карты — настоящее произведение искусства. Я всегда буду дорожить ими, как и самой дружбой с Лоренцо Великолепным, но лучше подожду, пока Господь откроет мне мое будущее в должное время.

Галеаццо нахмурился, прищелкнул языком и заявил:

— Нечего портить нам веселье!

Он уже начинал злиться и мог бы обрушить на жену все громы и молнии, если бы не вмешалась Катерина:

— Тогда моя очередь! Я хочу выбрать карту!

Лоренцо с живостью заметил:

— Похоже, ваша светлость, эта юная дама не склонна к смиренному ожиданию.

Герцог вздохнул, сдаваясь, и жестом велел мне дать карту его нетерпеливой дочери. Я положила ее на стол и подтолкнула к ней. Вместо того чтобы подождать со всеми остальными, Катерина протянула руку и сразу перевернула карту.

Поглядев на нее, она сердито надулась и сказала:

— Но это всего лишь Дурак! Хочу другую карту!

Лоренцо перевел взгляд на меня, затем тихонько произнес:

— Эта карта, мадонна Катерина, может означать много хорошего. Не стоит отказываться от нее.

Я посмотрела на Дурака. Его взгляд показался мне бесстрашным и простодушным, а поза — беспечной. Он был готов запросто, словно дитя, пуститься в долгое и полное опасностей путешествие, не ведая, какие испытания ждут его впереди. Дурак запросто мог развернуться, направиться к безмятежным горам, возвышавшимся у него за спиной, и подняться на самый высокий пик. Но с тем же успехом он мог сделать шаг вперед и провалиться в темное ущелье, жадно раззявившее пасть.

— Тебя ждет долгое путешествие, — сказала я Катерине, которая перегнулась через Бону, чтобы лучше видеть и слышать меня.

Пылая от волнения, девочка уперлась в стол локтем и положила подбородок на ладонь. Золотистые локоны, обрамлявшие ее лицо, играли в пламени свечей.

— Самое важное в твоей жизни, — продолжала я. — Будь бдительна, как следует обдумывай каждый шаг, иначе не миновать опасности.

Катерина успокоилась и села на место. Чувствуя на себе взгляд Лоренцо, я не стала дожидаться его просьбы, вытащила карту для себя и отложила ее в сторонку.

Галеаццо был заинтригован и снова улыбался.

— Теперь пойдем в обратном порядке. Сначала ее карта. — Он указал на меня. — Затем ваша, Лоренцо, потом Чикко и под конец я.

Я перевернула свою карту и впилась взглядом в картинку, пропустив мимо ушей потрясенное восклицание Боны.

На картинке передо мной была женщина в длинном, расшитом золотом одеянии с капюшоном. Она сидела на троне. На ней был монашеский белый плат, поверх которого красовалась безошибочно узнаваемая папская тиара. В одной руке женщина сжимала священную книгу, а в другой — посох, увенчанный большим золотым крестом.

Папа женского пола, Папесса, скандальный персонаж, однако я нисколько не смутилась, доверилась ей с той же безоговорочной готовностью, с какой и Лоренцо. Я вглядывалась в пейзаж вокруг Папессы, пытаясь понять, где мы встретимся с нею. Вдалеке позади нее раскинулся зеленый, ухоженный сад.

Наверное, я смотрела довольно долго, потому что очнулась от резкой боли в ноге — Катерина пнула меня под столом.

— Это… — начала я, отчаянно подыскивая слово, которое не оскорбит Бону.

Папесса была под запретом, как и Жрица.

Наконец я нашлась:

— Аббатиса. Она дает мудрые советы, наставляет на духовный путь.

Карта Лоренцо оказалась мужским вариантом моей: седовласый, бородатый мужчина в папской тиаре с крестом на посохе. Но она, к несчастью, оказалась перевернутой вверх ногами, отчего я испугалась.