Варяжский круг - Сергей Михайлович Зайцев Страница 14
Варяжский круг - Сергей Михайлович Зайцев читать онлайн бесплатно
Когда все съели, прошли еще сто шагов и на те полденария взяли у одного человека амфорку вина и горсть сушеных абрикосов. Тот человек вернул Эйрику четверть денария.
Эйрик и Берест сидели в прохладе и поджидали Олава. Вино было розовое и сладковатое, оно хорошо утоляло жажду и приятно пьянило. Удивлялись вкусу абрикосов, которые пробовали впервые. Любовались стройной церковкой, стоящей через площадь. Солнечные лучи проникали в нее с обратной стороны в узкие оконца. А со стороны Торжка церковка виделась наполненной светом. Кровля ее была свинцовая и радовала глаз ровным темно-серым цветом. В тени этой церковки на семи ее каменных ступенях отдыхали многочисленные паломники и перехожие калики. Таких калик в каждом городе было – не счесть! Кто без рук, кто без ног, с рассеченными изуродованными лицами, разрубленными ребрами, с незаживающими гноящимися ранами, с выколотыми глазами, кашлящие кровью, грязные, изможденные, злые… Переходили от города к городу, христарадничали, воровали, пьянствовали. И становилось их все больше!
Новые калики приходили в города после каждой ссоры среди князей, заканчивавшейся побоищем, приходили после каждого половецкого набега, после каждого похода Мономахова. Сидели на папертях, на многолюдных торжищах, сидели, обнажив свои увечья, и кляли князей за распри, кляли половцев за разбой и, бывало, кляли Мономаха за то, что водил их в походы, после которых начались все их несчастья.
Пережидали жаркий полдень, дремали калики и паломники в тени.
И некоторое время было тихо. Торжок почти опустел.
Но вот как будто переполошились калики, повставали со своих мест, разом заговорили и обратили лица в одну сторону, вдоль улицы, уходящей вниз, – там разглядели кого-то. Но кого – игрецу и Эйрику не было видно от Торжка, заслонял улицу чей-то двор. Сначала едва слышный, медленно нарастал топот копыт. Калики вдруг скатились со ступенек и бросились к основанию церковки в поисках камней. И по площади скакали и ползли, выковыривали из земли торчащие камни.
Эйрик и игрец удивились тому, что происходит. Они допили остатки вина и пошли к торцовой стороне площади, откуда можно было посмотреть, чье появление так встревожило калик. И все, кто в этот час был на торжке, пошли за ними.
В это время на площадь выехал сам Ярослав Стражник. Могучий воин на могучем коне. Подергивал уздечку, поигрывал плетью. Руки его были не руки – львиные лапы. В тех лапах меч выглядел бы жалкой булавкой. Да, говорили, не признавал Ярослав меча. С его правого плеча свисала свинцовая палица. На высокую луку седла был надет шлем – шлем с маской. По маске, видно, прошелся искусный чекан – сделана она была с Ярославова лица. Точь-в-точь: и нос, и подбородок, и оспины одна к одной. За тиуном следовало его небольшое войско – десятка два всадников.
Самого Ярослава калики встретили полной тишиной. Избегали только сойтись с ним глазами. Смотрели в грудь, а за спиной крепко сжимали камни. Когда на площадь выехали все всадники, Эйрик и Берест увидели ереди них двоих связанных половцев. И стало им понятно, для кого каликами приготовлены камни. Значит, удачно сложилась у Ярослава охота, и сумел он захватить в степи Атая и Будука.
Всадники тиуна вовремя заметили, что за люди их поджидают. Они пришпорили своих коней и оттеснили толпу калик от пленных и поотбирали камни. Калики же при этом огрызались и царапались или жалобно скулили. Им очень хотелось что-нибудь повредить у половцев.
Лица половецких ханов были сплошь в синяках, будто брали их в степи не оружием, а кулачным боем. Или при въезде в Киев они уже повстречались с каликами и те успели швырнуть в них свои камни. Головы у команов были непокрытые, с двух-, трехдневной черной щетиной, через которую проглядывала загорелая кожа. Оба хана безбородые, но с длинными, свисающими с углов рта усами. Рубахи у них были не богаче, чем у тех калик, и такие же они имели старые пыльные штаны. Известно, половец не бережет своих одежд и мало думает о них. Кочует от Донца до моря по Черной и Белой Кумании: то в седле сидит на пыльном ветру, то на непокрытой земле, то мочат его дожди, а солнце потом сушит-белит, то продымливают костры… Половец не гонится за красотой и богатством одежд. Половцу лишь бы тело прикрыть от летнего зноя и зимней стужи – овчиной, дерюгой, платом-полотном, парчой или редчайшими византийскими паволоками и оксамитами. Все – ладно! Половец, одевшись в шелка, собирает по степи навозные лепешки…
Ругались и завывали несчастные калики, корчили половцам страшные рожи и плевались вслед. Калики, свирепея, стучали палками по земле. Не могли, увечные, за себя отомстить. Плакали, размазывая по щекам слезы. Молились в церквях и идолам молились, бродили неприкаянные по городам, поклонялись мощам и святыням, кормились милостыней. И до боли сжимали на посохе руки, думая с ненавистью о половецкой глотке.
Ко двору Олава пришли уже к ночи. Эйрик постучал кулаком в ворота, отчего одна из створ дрогнула и сама по себе раскрылась. Вошли с оглядкой, осмотрелись. Увидели очень тесный двор, давно не метенный, неухоженный – заросший вдоль частокола высоким кустарником и крапивой. Налево увидели ряд хозяйственных построек, направо колодец, прямо же перед ними стоял жилой усадебный дом с крытым крыльцом и просторной галерейкой. Во дворе не было ни души, также, впрочем, и в амбарах, запертых дубовыми засовами с замками.
Эйрик и игрец поднялись на высокое крыльцо и толкнули дверь внутрь дома. А так как время было уже позднее и на дворе все сгущались сумерки, то в пустом доме их встретила темнота. Эйрик с полупоклоном поздоровался в эту темноту, но в ответ ничего не услышал.
Немного постояли при входе, пока глаза не пообвыкли в темноте, и скоро разглядели очертания печи, широкого стола. Четырьмя расплывчатыми блеклыми пятнами виднелись оконца.
На столе Эйрик нащупал свечу и кресала. Несколько раз высек искру. В это время кто-то пошевелился в углу под оконцем. Скрипнула скамья. Эйрик вновь поздоровался, но скрип больше не повторялся.
Затлел трут. Торопясь, никак не могли зажечь свечу. А когда она загорелась, увидели спящего на широкой лаве мужчину. Он лежал одетый, на спине, неудобно запрокинув голову и раскрыв рот. Одна нога его свешивалась на пол, а руки были скрещены на груди.
– Это Олав? – тихо спросил Берест.
Эйрик со свечой в руке подошел поближе к спящему и встал у него в головах, чтобы внимательнее рассмотреть. А Берест подошел с другой стороны. Здесь оба ощутили сильный винный перегар и поняли, что человек мертвецки пьян.
– Это Олав? – опять спросил игрец.
Эйрик пожал плечами, ответил:
– Я видел Олава один раз; когда мне было шесть лет. Олав был большой и красивый.
– А этот?
– Наверное, он и есть… Прошло много лет.
Эйрик тронул спящего за плечо. Но тот даже не пошевелился. Эйрик дернул его за руку, потом приподнял за плечи и усадил на лаве, привалив спиной к тесаной бревенчатой стене. Однако и это не разбудило Олава, а только голова его со спутанными и мятыми светлыми волосами свесилась на грудь. Дыхание же стало шумным.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии