Сохрани мою печальную историю... Блокадный дневник Лены Мухиной - Лена Мухина Страница 13

Они боролись здорово. Ни тот, ни оной не уступал. Они давно уже валялись по земле, перекатываясь с боку на бок. Победителем оказался Женька.

Кстати, о нем. Обыкновенный мальчишка. Ничего особенного. Довольно приятное лицо. Курносый нос.

Веселый, подвижный. Любил порисоваться перед девушками, отлично танцевал, после танца расшаркивался, ловко выпускал колечками дым изо рта. Носил синий берет.

Здесь все закричали, загалдели. Потом Женька протянул Зорьке руку, помог ему встать. Андрей в это время прикатил откуда-то старую шину. Мальчишки начали играть в футбол. Андрей встал вратарем. Другим вратарем был Зорька. Андрей, хромая, отошел в сторону, снял брюки, и я увидела, что у него забинтована левая нога.

Андрей встал у шины и звонким голосом прокричал: «Э-эй. Что ж вы там. Вратарь волнуется» — и стал представлять волнующегося вратаря, это у него здорово выходило. Расставив ноги и весь сжавшись, он запрыгал из стороны в сторону, выставив вперед голову.

Игра началась. Зорька оказался плохим вратарем, он не отбил ни одного мяча. Зато Андрюша был молодцом. Он не пропустил ни одного мяча. Маленький ^[17], ловкий, он подкатывался под ноги играющим, вытравливал мяч и гнал его перед собой, ловко увертываясь в сторону всякий раз, когда ему ставили подножку. Но и ругался он тоже здорово. Его звонкий голос чаще всех выкрикивал ругательства. Мне надоело смотреть, я ушла.

Вечером того же дня я пошла за молоком. И вот иду обратно с бутылкой, и мне навстречу идут двое и разговаривают. Я посторонилась, чтоб их пропустить, вглядываюсь и кто бы это был. Андрюша под ручку с Валей Коробковой. Так нарядно одет, брюки навыпуск и красивая вязаная шерстяная кофточка. Валя в белой новенькой шапочке, на плечах Андрюшин плащ. Ростом они одинаковые, идут, Андрей ей что-то неторопливо рассказывает. Идет такой спокойный, тихий. Прямо не поверить, что это тот самый Андрей, что еще недавно гонял в футбол и ругался почем зря. Острая иголочка зависти кольнула меня, я еще раз оглянулась на две удалявшиеся фигуры и побрела домой. Когда я подходила к школе, уже совсем стемнело. Но еще не было 10-ти. Валя с Андреем вернулись после 11-ти. Когда уже почти все спали. Это мне сперва все казалось странным. А потом привыкла. Валя с Андреем потом каждый вечер уходили гулять. И иногда возвращались очень поздно. Я перестала им завидовать. Им ведь по 18-ти лет, а мне только 16. Придет и мое время, нагуляюсь.

Хотя вот Зоя, ей еще 16, и она уже и гуляет, и целуется.

В этом-то и интерес в мои года вот так погулять, как Валя, на зависть своим сверстницам. Да о чем разговор.

Пока не было еще патефона, мальчики каждый вечер устраивали нам концерты своего собственного джаза. Они довольно хорошо, стройно пели все басом, только Андрюша выделялся среди всех своим высоким, мягким голосом. Музыку они устраивали голосом, подвывали, щелкали языком, кричали петушиными голосами, и у них это здорово выходило. Любимыми их песнями были: «Танюша» и «На Кавказе есть гора». Вот они:

Карапет влюбился в красотку Тамару.

Ей душа любезный совсем не под пару.

(Далее Андрей поет очень похоже, как поет Тамара:)

Ах, отстань ты, старый Карапет!

У меня муж молодой Ахмед.

Как услышит он твои слова,

Оторвет тебе он голова.

(Все:)

На Кавказе есть гора. Самая большая.

А под ней течет Кура, мутная такая.

Если на гору залезть, и с нее бросаться,

Очень много шансов есть с жизнею расстаться.

Карапет приходит под вечер к Ахмеду. (Кто-нибудь один:)

— Ох, Ахмед, ты хочешь большую монету?

Ты отдай, конечно, за это Тамару.

Будем с нею мы жениться ехать в Тифлис (Все:)

Говорит Ахмед: (Кто-нибудь один:)

— Зачем жалеть?

Женщин много, мало так монет.

Забирай жену, запьем вином

Потерял одну, так пять найдем.

(Все:)

На Кавказе есть гора…

Мы весь народ кавказский,

Любим вино и ласки.

Если обманут ласки. О-о-о-о-о!

Будем мы с дурной ходить

И точить кинжалы.

А потом ее прирежем,

Чтоб не убежала.

Ничего не знаю

И знать я не хочу.

Лишь одно я знаю:

Что тебя люблю.

Милая, признайся,

Можешь ли понять,

Как тяжело, любя, страдать?

(С еще большим воодушевлением:)

Целый день страдаю,

По ночам не сплю.

Ничего не знаю И знать я не хочу.

Но твоей улыбки

Мне уж не забыть.

И теперь не знаю,

Как мне быть.

Бевочка, пойми ж ты меня!

Бевочка, не мучь меня.

Бевочка, мне грустно без тебя.

Ведь ты душа моя, радость моя.

Я не стану тебя огорчать.

Пусть все это останется тайной,

Что я стал все скучать и скучать

И думать о встрече случайной.

Я живу в озвученной квартире,

Есть у нас рояль и саксофон,

Громкоговорителя четыре

И за каждой дверью патефон.

У меня есть тоже патефончик,

Только я его не завожу,

Потому что он меня прикончил.

Я с ума от музыки схожу.

И в кого такой я только вышел?

Прямо удивляюсь на семью.

Чуть я только песенку услышу,

Я ее тотчас же запою.

И в кого такой я уродился?

Трудно мне с характером своим.

Чуть я только в девушку влюбился,

Смотришь, а она уже с другим.

Кошмар!!

Бывало, вечером соберется перед школой молодежь. Весело, шумно. Играет Зорькин патефон. А мне ничего этого не хочется. Я ухожу от этого шума. Спускаюсь по тропинке с холма. Вдали замирают звуки джаза, крики, смех.

Здесь, у подножья холма, совсем тихо. Я осматриваюсь кругом, какой чудесный вечер, крупные звезды глядят на меня с высоты. Какой удивительно теплый и тихий вечер. Легкий теплый ветерок шевелит на голове волосы. Мое сердце постепенно наполняется грустью. Мне становится жалко себя. Я сажусь на теплое сено и думаю, думаю. Грустные думы приходят мне в голову. Вот я здесь одна, и никому нет до меня дела. У всех свои заботы, свои печали и радости. Андрей с Валей где-нибудь сейчас гуляют. Валя счастлива. Почему у меня нет счастья? Почему? Тамара, наверно, сейчас спит, счастливая. Да она, наверно, и не думает о таких глупостях. А может, и она об этом думает, как знать.