Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю - Бенгт Янгфельдт Страница 13

Как только Иммануил получил обещанные двадцать пять тысяч рублей, он выписал свою семью из Стокгольма. 27 октября 1842 года в «Абоской газете» появилась заметка о том, что пароходом «Солид» из Стокгольма прибыла «госпожа Нобель с двумя сыновьями». Сыновьями были Людвиг и Альфред. Старшего брата Роберта с ними не было. В возрасте двенадцати лет он пошел по стопам отца и нанялся каютным юнгой в Северное море. Компанию путешественникам составляла служанка София Вальстрём, которая останется в семье Нобель в общей сложности на двадцать пять лет. До Або семью также сопровождал брат Андриетты Людвиг, который вернулся затем обратно в Стокгольм.

Судя по всему, до прибытия в Петербург в конце февраля 1843 года Андриетта и дети остановились в Або почти на четыре месяца. Вместе с ними находился и Иммануил, воссоединившийся с женой и детьми после пятилетней разлуки. Роберт присоединился к семье в Петербурге четыре месяца спустя, в июне.

Параллельно с работой над различными минными проектами неутомимый мозг Иммануила решал вопрос автоматизированного способа изготовления каретных колес. Это следует из его письма от 25 декабря 1841 года к шведскому механику Сведбергу. В послании Иммануил спрашивает, был бы механик заинтересован «на удовлетворительных условиях, на краткое или длительное время, покинуть родную землю <…> для построения машин по изготовлению колес французским образом, содействуя необходимыми сведениями по этому вопросу».

Разумеется, до получения вознаграждения за разработку подводной мины не могло быть и речи о начинании какого‑либо производства каретных колес или же машин для их изготовления. Но когда финансовое положение было поправлено, а семья обосновалась в Петербурге, планы по созданию механической мастерской постепенно стали формироваться.

К этому времени Россия, обладавшая огромными природными ресурсами, была самой большой страной в Европе с населением в шестьдесят миллионов человек. Однако, несмотря на усилия ряда российских правителей, империя по‑прежнему была экономически неразвита. Главной причиной тому была косность социальной структуры, покоящейся на том, что большая часть населения являлась привязанными к земле крепостными. Опасаясь подрыва своего положения и своих привилегий, императорская семья и землевладельческий класс относились с большой опаской к проведению необходимых реформ.

В начале XIX века Россия, заключив торговые соглашения с рядом стран, экспортировала большое количество зерна. Доходы от экспорта направлялись не на развитие экономики страны, а в основном в карманы государства и землевладельцев. Тяжелая промышленность существовала, но была по сравнению с западной очень неразвита, и почти всю технологию приходилось импортировать.

Долгое время после Французской революции любое иностранное влияние рассматривалось с большим подозрением, что привело к ограничениям правового статуса иностранных предпринимателей в России. Юридическое положение заграничного купца определялось понятием «иностранец» или «иностранный гость». Не получив русского подданства, такой купец, например, не мог стать членом купеческой гильдии.

Создание и управление предприятиями иностранными подданными разрешалось только с дозволения императора. Однако это распространялось только на западноевропейцев. Азиатские купцы имели дело с более благоприятными условиями, что свидетельствует о том, что ограничения имели политическую подоплеку и имели целью предотвращение распространения нежелательных идей. При этом мотив был не только идеологическим. В той же мере эти ограничения должны были стимулировать отечественное предпринимательство. Поскольку желаемого результата не последовало, они постепенно снимались. В 1807 году было получено разрешение на создание торговых домов и предприятий с солидарной ответственностью. С другой стороны, создание акционерных обществ допускалось только в исключительных случаях по высочайшему дозволению. Ситуация изменилась только в 1836 году, когда было принято положение об акционерных обществах. Правила образования таковых были одинаковыми для российских и иностранных подданных.

Следовательно, идея Иммануила о создании механической мастерской была своевременной. К 1830 году по всей России существовало всего семь подобных предприятий, потребность же в них была огромна.

Когда Иммануил решился открыть свою механическую мастерскую, конкуренция, хотя и небольшая, всё же существовала. Основным конкурентом был другой иностранец, шотландец Фрэнсис (Франц) Берд. Его отец Чарльз вместе с еще одним шотландцем, изобретателем и механиком Карлом Гаскойном, прибыл в Россию в 1786 году по приглашению российского правительства для реконструкции и модернизации Петрозаводского пушечно-литейного завода. В 1792 году Берд открыл собственную механическую литейную мастерскую – первую в России. После его смерти в 1843 году управление перешло к его сыну. Механическая мастерская Берда принимала участие в строительстве нескольких крупнейших мостов Петербурга, а также в возведении Александровской колонны на Дворцовой площади. Берд спроектировал первый российский пароход (1815 г.) и ко времени прибытия Иммануила в российскую столицу имел исключительную привилегию на производство пароходов и на пароходное движение во всей России.

Еще в 1850 году в России существовало всего двадцать пять частных механических мастерских. Большей частью из них владели английские или шотландские семьи: Берд, Карр & Макферсон, Уилкинс, Эллис & Баттс, Ишервуд. Численность рабочих составляла 1475 человек, а общий оборот производства равнялся 423 тысячам рублей. Для сравнения укажем, что импорт скобяных изделий составлял в то время более двух миллионов рублей.