Соловушка НКВД - Юрий Мишаткин Страница 10

— У вас место в ложе, где в мирные времена сидело семейство императора. Коль появится желание аплодировать, сдержите эмоции, иначе привлечете внимание, а я засмущаюсь. После концерта ждите за кулисами.

Зрительный зал встретил недружными хлопками, точно на сцене была дебютантка или совсем неизвестная актриса, а не «Курская соловушка».

«Неужели забыли? — расстроилась Надежда. — Придется освежить память и спеть так, чтобы растрогать даже самых бесчувственных, твердокаменных!»

С первым аккордом гитары пришло спокойствие, желание удивить, очаровать, заставить плакать или смеяться.

Плевицкая пела и изредка смотрела на бледного Левицкого, его лежащую на барьере ложи перевязанную руку. Штабс-капитан был заворожен пением. Лишь после «Ухаря-купца», когда публика взорвалась аплодисментами, очнулся, привстал.

«Где, милейший, ваша сдержанность? Взяла в плен? То-то еще будет впереди!» — принимая цветы и кланяясь, улыбнулась Надежда.

С того вечера они не расставались ни на день.

По утрам Левицкий спешил к Плевицкой, вел ее завтракать, затем сопровождал в деловых поездках, присутствовал на репетициях. На концертах дежурил за кулисами, приносил чашечку дымящегося кофе, булочку. Вскоре Надежда настолько привыкла к постоянному присутствию влюбленного офицера, что, когда Левицкий лег на операцию, почувствовала пустоту. С трудом вытерпела два дня (на свидание в госпиталь не пускали, позволяли лишь передавать фрукты, лакомства), и стоило Юрию появиться на пороге меблированной квартиры, не дала произнести ни слова, бросилась к нему на шею.

— Предложение руки и сердца осталось в силе, — сказал Левицкий и вовремя поддержал певицу, у которой от счастья подкосились ноги.

Свадьба была довольно скромная. Медовый месяц выдался коротким — Юрия ждал фронт, Надежду — гастроли в Воронеже, Липецке.

За первый год супружества свиданий было немного — легко пересчитать по пальцам, то Левицкий приезжал на короткую побывку, то его командировали на столичный оружейный завод для получения новых мортир, снарядов. Расставания прекратились глубокой осенью после свержения Временного правительства. Вместе с возникшим хаосом (многое стало непонятно, даже дико) начал разваливаться фронт, солдаты митинговали, братались с вчерашними противниками, дезертировали целыми полками. Почувствовав свою ненужность, не желая оказаться в плену при наступлении по всему фронту немцев, беспокоясь о жене, Левицкий сорвал с кителя и шинели погоны и поспешил в столицу, где произошел бескровный государственный переворот.

Первый год второй русской революции (позже нареченной социалистической и еще великой) подарил супругам ни с чем не соизмеримую радость — появление на свет маленького Жени, которого спустя полгода пришлось отвезти к родителям мужа в Киев, так как Питер захлестнули голод, холод, по ночам на улицах не смолкали выстрелы, на квартиры так называемых «буржуев» нападали банды грабителей — одним словом, начался беспредел, с чем новая власть, организованная ею милиция и чуть позже ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия) не справлялись.

Плевицкая с мужем распродали мебель из карельской березы, ковры — в том числе ценные, персидские, саксонский фарфор, несколько картин. Вырученные деньги ушли на питание, приобретение дров и угля для печки-буржуйки, керосина для ламп.

«Счастье, что удалось сохранить драгоценности, они помогут не протянуть ноги в более трудные дни, — размышляла певица. — Поступила умно, не вложив деньги в недвижимость, не положив их на банковские счета — то и другое прогорело. Лишь бриллианты остаются в цене при любой власти. Еще удачно, что не приходили обыскивать бывшую солистку бывшего императора, не прощупали одежду, тогда, не дай бог, нашли бы зашитые в корсет и пояс камушки, кольца, колье, отправили на расстрел как врага нового строя».

Очень скучала по сыну, тешила себя надеждой, что малютка переживет все невзгоды, вырастет сильным, здоровым, умным, и не ошиблась: сын Евгений прожил довольно долго, внучатая племянница Плевицкой Ирина вышла замуж за художника Юрия Ракшу, окончила Институт кинематографии, издала несколько книг прозы и выполнила святой долг — переиздала воспоминания бабушки.

4

Обыски в первые годы советской власти были явлением обычным, конфисковывали драгоценности, запасы продуктов, производили аресты. После одного из посещений патруля (искали какого-то адмирала) супруги недосчитались двух отрезов шерсти, дюжины ложек, серебряной сахарницы, некоторых носильных вещей, безделушек.

Когда подошли к концу продукты, Плевицкая решила сбыть ювелиру одно колечко, но Юрий воспротивился:

— Еще не пришли черные дни. Пойду служить, ведь по профессии я инженер-путеец. В крайнем случае запишусь в красную милицию, что даст паек, денежное довольствие и, главное, избавит от новых обысков.

Надежда, не пожелавшая сидеть на шее супруга, устроилась в агитотдел Петроградского культпросвета. С бригадой из шести артистов выступала в воинских частях, в красных уголках, на фабриках и заводах, в детских приютах, госпиталях. Платили буханками хлеба, жмыхом, воблой. Принося домой еду, с грустью вспоминала о банкетах, преподнесенных коробках конфет.

Членом агитбригады стал и Юрий, приняв на себя нелегкие обязанности администратора-распорядителя. Самым большим успехом на концертах пользовались народные песни. Стоило ведущему объявить сольное пение истинной пролетарки, курской крестьянки, как солдаты, матросы, рабочие вскакивали с мест, приветствуя певицу из народа.

Левицкий освоил «хитрости» новой профессии, довольно быстро научился своевременно обеспечивать артистов пайками, доставать литеры для проезда, находить временное жилье. После выступлений в пригородах Петрограда артистов ждал Курск, что обрадовало Надежду. В первый свободный от концерта день ринулась в Винниково, обняла сестер, мать, побывала на могилке отца, погоревала на пепелище дома-терема…

Из Курска после утомительного пути агитбригада попала в шумную, никогда не унывающую Одессу. Все как дети обрадовались морю, теплу, изобилию на рынке-привозе рыбы и лишь только приготовились дать первый концерт в клубе табачной фабрики, как недосчитались солистки и администратора — Плевицкую и Левицкого арестовали прямо на бульваре.

На первом допросе рослый с рыжей бородой, в тельняшке под расстегнутой гимнастеркой, подшитых кожей широченных галифе чекист Шульга выслушал жалобы певицы на кишащую клопами камеру, беззаконие.

— Все сказали?

— Нет, далеко не все, — Плевицкая упрямо тряхнула головой. — Еще извольте объяснить, в чем виноваты мы с мужем?

— Интересуетесь? А мне желательно узнать, как давно связаны с монархическим подпольем?

— Пардон, при чем я?

— У поборников возвращения царского строя вы вроде как знамя. Еще бы, крестница свергнутого Николашки Кровавого!

— Во-первых, царь не свергнут, а добровольно отрекся от престола, во-вторых, не была его крестницей, он ценил мое мастерство, и только. О подполье знаю лишь, что в нем водятся мыши.