Арена 13. Воин - Джозеф Дилейни Страница 9

Редкий лес вскоре закончился, и местность стала сухой и плоской.

Гаррет ревностно охранял карту, но я все-таки запомнил многое из того, что было на ней начерчено. Это место обозначалось как «Каменистая Пустыня», и мы ехали по крупному темному песку, камням, между низкими кустами.

Мы были видны издалека – легкая мишень для джиннов. Мы понятия не имели, какое обличье они могли принять теперь, после многих веков эволюции, но Ада предупредила, что джинны могут походить на насекомых, ракообразных или людей. Вне зависимости от своего вида они будут быстрыми, сильными и, вероятно, легко нас одолеют. Я содрогнулся при мысли об атакующих нас сотнях, а то и тысячах джиннов вроде Хоба. Нам ни за что не выжить… Если мы не сумеем вступить с ними в переговоры, как предложила Ада. Но какие слова мы смогли бы сказать в свою защиту? В конце концов, мы покинули Мидгард и пересекли Барьер вопреки желаниям джиннов.

Гаррет решил, что, пока мы едем через пустыню, лучше путешествовать ночью и спать днем, поэтому мы провели тревожные десять часов в мелкой низине, по очереди стоя на страже. За все это время враг никак себя не проявил; вообще-то на широкой равнине шевелились только кустики чахлой травы, которые колыхал ветер.

Такое отсутствие жизни беспокоило нас: мы захватили провизии всего на несколько дней и рассчитывали пополнять припасы охотой. Вдалеке раздавался волчий вой, но гентхаи не едят волчье мясо.

Что еще того хуже – нигде не было источников, а наши небольшие фляги почти опустели. Кроме того, не хватало травы лошадям. Мы захватили для них маленькие мешки с кормом, но его надолго не хватит. Карта показывала, что пустыню в конце концов сменят деревья, но без указания масштаба мы не знали, когда это произойдет.

Вот почему мы испытали огромное облегчение, когда на второй день, перед самым рассветом, пейзаж начал меняться. Трава стала зеленее, и вскоре время от времени начали попадаться деревья.

На следующую ночь мы въехали в указанный на карте большой еловый лес и услышали успокаивающие звуки: вокруг в темноте шмыгали небольшие животные.

На ночь мы сделали привал, и на рассвете нас разбудил птичий хор. Сквозь птичье пение слышалось жужжание насекомых, которые безжалостно нас кусали. Воздух снова стал теплым, хотя приближалась зима и первые заморозки.

Мир за Барьером казался очень похожим на Мидгард, и я был разочарован. Я-то ожидал, что, когда мы вторгнемся на территорию джиннов, все изменится.

Вскоре мы нашли ручей и смогли наполнить наши фляги и напоить лошадей, а позже отправились поохотиться с луками на серых пушистых зверьков, которые перепрыгивали с дерева на дерево. Они как будто совсем нас не боялись и были легкой добычей. Таких созданий мы видели впервые и рискнули разжечь костер, чтобы их приготовить.

Под покровом леса я почувствовал себя в большей безопасности, надеясь, что, если поблизости и есть джинны, здесь нас труднее будет обнаружить. Кроме того, на поляне росла трава для лошадей, поэтому Гаррет решил остаться тут на несколько дней – отдохнуть, поохотиться и разведать путь.

В первый день он взял одного из воинов в пробную вылазку. Вернувшись, они сообщили, что не видели ничего, кроме уходящего вдаль леса, и по-прежнему – ни следа джиннов.

На второй день Гаррет попросил меня составить ему компанию. Он решил отправиться еще дальше: мы будем ехать, пока не угаснет дневной свет, разобьем лагерь на ночь и вернемся на следующий день.

Мы скакали до заката, но не обнаружили ничего нового, а потом, как и собирались, устроились на ночлег. После ужина, когда мы смотрели в пламя костра, Гаррет заговорил, не глядя на меня, и его слова потрясли меня до глубины души.

– Я не думаю, что вернусь обратно через Барьер, Лейф, – сказал он. – По-моему, я умру здесь.

Прошло несколько мгновений, прежде чем я смог придумать вразумительный ответ.

– Вы чувствуете приближение смерти? – спросил я.

Он кивнул:

– Да, остро чувствую. Последние четыре ночи я видел один и тот же сон, и он всегда заканчивался одинаково.

– Не хотите рассказать мне о нем?

– Может быть, позже. Но я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Есть женщина, с которой я время от времени встречался и надеялся, что однажды мы поженимся. Ее зовут Мейра. Коннит расскажет тебе, где ее найти. Мне бы хотелось, чтобы ты, вернувшись к племени, отдал это Мейре. Скажи, что это от меня.

Он протянул мне какой-то предмет.

Нахмурившись, я взял маленький клочок волчьего меха, кое-как сшитый в виде треугольника.

– Что это? – спросил я.

– Так называемая гхетта. Знак любви, который мужчина традиционно преподносит женщине, когда просит выйти за него замуж и присоединяется к ее семье. Обычно мужчина лично передает его женщине, из рук в руки. Но я не верю, что вернусь. Это мой способ попрощаться и надежда на то, что она будет меня помнить.

– Если вам от этого станет легче, я его сохраню, – сказал я, – но вы сами отдадите его Мейре, я уверен.

Гаррет кивнул; губы его изогнулись в улыбке. Однако рассказанное им меня встревожило. Гаррет был самым сильным, самым уверенным из нас – скала, на которую мог положиться наш маленький отряд. Если он готовится умереть, возможно, никто из нас не выживет. И тогда я никогда не вернусь домой, никогда больше не увижу Квин.

На следующее утро мы молча поехали обратно через лес, сосредоточившись на том, что происходило вокруг нас и дальше, впереди, в особенности на звуках леса.

Но не звук предупредил нас о том, что что-то не так.

Нас предупредила тишина.

Весь лес – ветви, сучья, листья, маленькие птички и зверьки – внезапно полностью застыл. Из живых существ двигались только мы, только мы издавали звуки. И мне показалось, что звуки эти становятся все громче; каждый удар копыта по земле стал похож на раскатистый удар барабанной палочки по туго натянутой коже.

Когда же мы приблизились к лагерю, я почуял то, что наполнило меня ужасом, из-за чего желчь подступила к горлу. Металлический запах крови и сладкую вонь гниения. Впереди была смерть, я это знал.

Мы въехали в лагерь, и все мои страхи подтвердились.

Шестеро наших товарищей были убиты.

Я и раньше видел смерть. Я видел, как воинов и детей рвали на куски вервейты; видел, как мужчин, к которым я относился тепло, убивали на Арене 13. Но тут случилось нечто другое – то, чего я никогда еще не переживал.

Сперва мы держались осторожно, не приближаясь к трупам. Но мы видели куски плоти, со страшной жестокостью оторванные от тел. Только короткие плетеные кольчуги и шлемы выдержали атаку; пеньковые штаны исчезли, и на костях почти не осталось плоти.

Кто мог сотворить такое?! Какая-нибудь разновидность волка?

Мы объехали вокруг лагеря в поисках следов и наконец были вынуждены осмотреть тела. Гаррет первым взялся за дело, и я заставил себя опуститься на колени рядом с каждым убитым по очереди. Я пытался задержать дыхание, чтобы не ощущать вони; потом безуспешно пытался зажать уши, услышав, как рвет Гаррета.