Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон Страница 9

Эмили неловко начала расстегивать ремень на его штанах, но скоро пальцы ее обрели уверенность. Когда ремень ослабел, она быстро сдернула с него штаны, и Гвидион почувствовал на коже прохладный ветерок. Он вздрогнул и прижался к Эмили, словно искал тепла, и снова посмотрел в ее лицо.

— Я люблю тебя, Сэм, — сказала она. — Мне пришлось так долго ждать. Но я всегда знала, что ты придешь, если мое желание будет достаточно сильным.

Эмили трепетала под тяжестью его тела, ее пальцы скользили по его спине. Он почувствовал, как ее дыхание стало прерывистым; она закинула голову назад, и его губы стали благодарно целовать ее шею. Его слезы омывали кожу Эмили, и Гвидион почувствовал, как ее рука нежно прикоснулась к его щеке, лаская и утешая. Потом их тела наконец слились…

Некоторое время они лежали неподвижно. Гвидион вдруг испугался, что стоит пошевелиться — и все исчезнет. Словно это сон. Но даже если и так, он не хотел, чтобы чудесный сон прекращался…

Рука девушки легла ему на затылок, и Эмили поцеловала его в губы. Затем ее тело медленно придвинулось ближе. Гвидион ощутил, как в нем вновь поднимается горячая волна. Огонь, вспыхнувший у него в животе, разгорался и разгорался, пока не охватил все тело. Все мысли юноши унес с собой теплый летний ветер; остались лишь ритм биения сердца Эмили и ее тихие стоны.

Она шептала имя Гвидиона, и возбуждение его росло. Слово, повторяемое снова и снова, задавало ритм; тело Эмили стало горячим и мягким от охватившего ее наслаждения. Звук собственного имени достиг сердца Гвидиона, и он ощутил гром, раскатившийся внутри его тела; одновременно в груди Эмили родился крик, и она сжала Гвидиона так, словно он был последним якорем, удерживающим ее на земле, а после их подхватила и понесла могучая безудержная волна…

Время остановилось. Гвидион не знал, как долго они любили друг друга, — не с чем было сравнивать; но ему показалось, будто прошла вечность. С каждой новой секундой его любовь к девушке все росла — пока ему не показалось, что это чувство уже более не вмещается в его существо. Он всегда полагал, что ЭТО произойдет с ним еще не скоро, и не думал, что оно окажется столь значительным. Рыдания, неотвратимо подступившие к горлу, застали Гвидиона врасплох.

— Сэм? — Голос Эмили был полон тревоги, она прижала любимого к себе.

— Боже, неужели я сделал тебе больно, Эмили?

Она нежно поцеловала его, а потом слегка отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Ты шутишь? Неужели я вела себя так, словно мне было больно?

Она рассмеялась, и словно молния пронзила все его тело, пройдя насквозь, от поясницы до мозга.

Он с облегчением опустил голову на плечо девушки.

— Эмили, я никогда… никогда не сделаю тебе больно. Надеюсь, ты это знаешь.

Она посмотрела ему в глаза:

— Конечно, знаю. Зачем обижать ту, что принадлежит тебе? Потому что, Сэм, я принадлежу тебе.

Он вздохнул:

— Благодарение богам…

— Нет, — серьезно возразила Эмили. — Благодарение звездам. Именно они привели тебя ко мне.

Гвидион с трудом поднял голову и посмотрел в озаренное луной небо, усеянное звездами, — так блестят на песке рассыпанные бриллианты.

— Спасибо вам! — закричал он.

Эмили тихонько засмеялась, а потом вздохнула, когда он отодвинулся и начал приводить в порядок одежду. Она последовала его примеру, и скоро они уже стояли одетые. Эмили посмотрела в сторону городка, затем повернулась к Гвидиону, и на лице ее проступила горечь.

— Вальс Лорана. Нужно возвращаться, скоро танцы закончатся.

Гвидион вздохнул. Он с радостью остался бы здесь с Эмили навсегда.

— Ладно, — ответил он.

Он протянул ей руку и помог подняться, а потом обнял и еще раз поцеловал. Милое лицо возлюбленной выражало счастливое удовлетворение.

Гвидион надел плащ и взял Эмили на руки, вновь перенес через топкий берег, понимая, что они пересекают порог того места, которое она так любит и считает своим домом. Его охватила печаль; Гвидион знал, что их поспешный уход означает одно: ему уже никогда не суждено перенести Эмили через этот порог.

Рука об руку, не спеша, они миновали поля. Когда же Гвидион и Эмили поднялись на вершину холма, девушка неожиданно крепко сжала юноше руку.

Он обернулся к ней с беспокойством: Все хорошо?

— Да, но мне нужно немного посидеть.

Гвидион помог ей сесть и опустился на землю рядом.

— Что с тобой? — спросил он. Эмили ободряюще улыбнулась:

— Ничего страшного, Сэм. Просто хочу отдохнуть.

— Ты уверена?

— Да… Можно, я задам тебе один вопрос?

— Конечно. Спрашивай что хочешь.

— Сколько тебе лет?

— Четырнадцать. А тебе? Она немного помолчала.

— Как ты думаешь, который сейчас час?

— Около одиннадцати, наверное.

— Тогда мне тринадцать.

Гвидион с недоумением посмотрел на нее.

— Какое отношение время имеет к твоему возрасту?

— Через час мне будет четырнадцать, как и тебе. Теперь он понял.

— Значит, сегодня твой день рождения?

— Завтра.

Он заключил ее в объятия:

— С днем рождения, Эмили.

— Спасибо. — Глаза у нее засверкали. — Подожди-ка, у меня появилась идея! Ты не хочешь прийти к нам завтра на ужин?

Гвидион обнял ее крепче:

— Это было бы замечательно.

Эмили высвободилась из объятий, и он улыбнулся, видя, как лицо ее осветилось радостью.

— Ты сможешь познакомиться с моими родителями и братьями. Может быть, когда отец увидит, как я счастлива, он даст свое согласие.

— Во сколько мне прийти?

— Приходи в пять — ужин начинается в шесть.

Он с сожалением посмотрел на свою запыленную одежду:

— Боюсь, больше мне нечего надеть.

Эмили коснулась его рубашки. Ей еще не приходилось видеть таких тонких тканей. Бесспорно, в их деревне никто не мог похвастаться такой одеждой.

— Это вполне сойдет, — сказала она. — На обратном пути я покажу тебе наш дом.

Гвидион пошарил в карманах. Вытащил кошелек и заглянул внутрь. Там не нашлось ничего достойного для подарка его любимой, а есть ли в поселении лавка, где можно купить что-нибудь подходящее, этого он не знал. Тогда он вынул пять золотых монет, которые захватил с собой, выходя из дому, и вложил их в ладонь Эмили.

— Это все, что у меня есть. Скромный подарок, но я хочу, чтобы в память о сегодняшней ночи у тебя что-нибудь осталось.