Восход драконов - Морган Райс Страница 8

Мерк медленно шел по лесной тропе, направляясь через Уайтвуд, размышляя о своей жизни. Его сорок лет были сложным периодом, никогда прежде ему не требовалось время на то, чтобы пробираться через лес, чтобы восхищаться окружающей его красотой. Он посмотрел вниз на белые листья, хрустящие под его ногами, перемежаемые звуком его посоха, которым он стучал по лесной земле. Продолжая идти, он поднял глаза вверх, любуясь красотой эзоповских деревьев с их сверкающими белыми листьями и сияющими красными ветками, отражающимися на солнце. Листья падали, накрывая его словно снег, и впервые в своей жизни он ощущал настоящий покой.

Среднего роста и телосложения, с темными черными волосами, постоянно небритым лицом, широкой челюстью, вытянутыми скулами, огромными черными глазами и черными кругами под ними, Мерк всегда выглядел так, словно не спал много дней. И именно так он всегда себя и чувствовал. Но не сейчас. Сейчас, он, наконец, чувствовал себя отдохнувшим. Здесь, в Ур, в северо-западной части Эскалона, не было снега. Со стороны океана дули умеренные ветры, но днем ветры дули с запада, уверяя их в теплой погоде и позволяя разноцветным листьям цвести. Это также позволило Мерку надеть только плащ, без необходимости укрываться от леденящих ветров, что часто происходило в Эскалоне. Он все еще привыкал к тому, что теперь ему приходится носить плащ вместо брони, держать в руках посох вместо меча, к тому, что он стучит по листьям своим посохом вместо того, чтобы пронзать своих врагов кинжалом. Все это было для него в новинку. Мерк пытался понять, каково это стать новым человеком, которым он всегда хотел быть. Ощущение было спокойным, но неловким. Словно он притворялся кем-то, кем не является.

Мерк не был ни путешественником, ни монахом, ни мирным человеком. В его крови все еще был воин. И не просто воин – он был человеком, который сражался по своим собственным правилам, и который никогда не терпел поражения в битве. Он был человеком, который не боялся перенести свои битвы с рыцарских дорожек на переулки у таверн, которые он часто любил посещать. Мерк представлял собой такой тип, который некоторые люди называют наемником. Убийцей. Нанятым мечом. Для него существовало множество имен, некоторые были даже менее лестные, но Мерку не было дела до ярлыков, его не волновало то, что думают другие люди. Его волновало только то, что он был одним из лучших.

Словно для того, чтобы соответствовать своей роли, Мерк и сам жил под многими именами, меняя их по своей прихоти. Ему не нравилось имя, которое дал ему отец – на самом деле, и отец ему тоже не нравился – и он не собирался идти по жизни с именем, которое кто-то закрепил за ним. Мерк чаще всех менял свое имя, и пока ему это нравилось. Мерка не волновало то, как называли его другие. В жизни его волновали только две вещи: найти идеальное место, чтобы вонзить свой кинжал, и чтобы работодатели платили ему только что отчеканенным золотом – и платили много.

В раннем возрасте Мерк обнаружил, что обладает природным даром, что он превосходит всех остальных в том, что делает. Его братья, так же, как и его отец и все прославленные предки, являлись гордыми и благородными рыцарями, которые носили лучшую броню, владели лучшей сталью, гарцевали на своих лошадях, размахивали своими флагами и одерживали победы на соревнованиях, в то время как дамы бросали цветы к их ногам. Они не могли бы гордиться собой еще больше.

Хотя Мерк ненавидел помпы и всеобщее внимание… Все те рыцари казались неуклюжими в убийстве, чрезвычайно неумелыми, и Мерк не испытывал уважения по отношению к ним. Он также не нуждался в признании, орденах, флагах или в гербах, которых так жаждали рыцари. Это было для людей, лишенных самого важного – умения, которое завладело бы жизнью мужчины быстро, тихо и продуктивно. По его мнению, о другом не следует и говорить.

Когда Мерк был молод, а его друзья – слишком маленькие, чтобы защищаться, когда их дразнили – приходили к нему, который уже был известен своим исключительным обращением с мечом, и он брал свою плату за их защиту. Их задиры больше никогда не издевались над его друзьями, когда Мерк делал свой дополнительный шаг. Слухи о его отваге разлетелись быстро и, поскольку Мерк принимал все большую и большую оплату, его навыки в убийстве процветали.

Мерк мог стать рыцарем, прославленным воином, как и его братья. Но вместо этого он избрал работу в тенях. Его интересовала победа, смертельный исход, и он быстро обнаружил, что рыцари, несмотря на их красивое оружие и громоздкую броню, не могут убивать и на половину так быстро или так эффективно, как он, одинокий человек в кожаной рубашке и острым мечом в руке.

Продолжая идти, тыкая листья своим посохом, Мерк вспомнил одну ночь в таверне вместе со своими братьями, когда конкурирующие рыцари обнажили мечи. Его братья были окружены и, пока все прославленные рыцари церемонились, Мерк не стал колебаться. Он бросился через переулок со своим кинжалом и перерезал их глотки до того, как эти мужчины успели достать своим мечи.

Его братья должны были поблагодарить его за свои жизни, но вместо этого каждый из них отдалился от него. Они боялись Мерка и смотрели на него свысока. Такова была благодарность, которую он получил, и это предательство ранило его больше, чем он смог бы выразить словами. Это углубило разрыв между ними, со всей родовой знатью, со всем рыцарством. В его глазах это было лицемерием, заботой о собственных интересах. Они могли уйти вместе со своей сияющей броней и смотреть на него сверху вниз, но если бы не он и не его меч, они все погибли бы в том переулке.

Мерк продолжал идти, вздыхая, пытаясь избавиться от прошлого. Предаваясь воспоминаниям, он осознал, что на самом деле не понимает источника своего дара. Возможно, потому, что он был очень быстрым и ловким; может быть, потому, что он ловко управлял своими руками и запястьями; возможно, он обладал особенным талантом находить жизненно важные точки людей; может быть, потому, что он никогда не колебался перед тем, как сделать тот дополнительный шаг, сделать тот последний удар, который боялись сделать другие. Может быть, потому, что ему никогда не приходилось наносить удар дважды или, может быть, потому, что он умел импровизировать, мог убить любым оружием, имеющемся в его распоряжении, – птичьим пером, молотом, старым бревном. Он был способнее других, более приспосабливаемым и быстрым на своих ногах, что представляло собой смертельную комбинацию.