Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Ира Аллор Страница 8

— Разумеется…

— Ну?!! Снова упустили? Ты упустил!

— А кто виноват, что глупые лошади понесли, а убиенный некогда Глорфиндейл опять объявился, и в столь неподходящий момент?

— Это я и без тебя давно знаю. А вот потом? Зачем вам драконов дали? Для праздных путешествий? Гондорцев пугать?

— Похоже, что так. Разглядеть кого-то сверху, да еще если он не надевает Кольцо…

— Значит, пешком ходите!

— Но ведь вы сами приказали наступать на Гондор — кто я, чтобы нарушать приказ?

— Я тебя не для того возвращал, чтобы в войну играть, — да это, насколько я помню, и не твое амплуа, — а чтоб ты искал этого пресловутого кольценосителя!

— Ангмарец тоже мог мне приказывать…

— Ангмарца больше нет, ты давно расстался с ним!

— Сначала его еще надо было похоронить.

— О Мелькор всемогущий, какая щепетильность у Еретика! Скопище добродетелей! Ты лучше расскажи, о чем вы беседовали с Гэндальфом Белым на Пеленорской равнине?

— Обсуждали последнюю премьеру Гондорского Большого театра.

— Ну и как нашел ее бывший арбитр изящества?

— Несколько эклектичной — все же конец эпохи, декаданс…

— О, конечно, двум интеллектуалам и ценителям было о чем поговорить. Опять издеваешься?! — не выдержал Саурон. — Какой театр?! О чем вы договорились? Что он тебе наобещал? Лучше сразу скажи.

— А что я могу сказать? Вы же можете почитать мои мысли, Господин…

— Спасибо, подсказал, а то я бы ни за что не догадался. Впрочем, слишком много придется возиться, чтобы из того мусора, которым забито твое сознание, извлечь что-нибудь путное! Ты уж поведай сам, по-хорошему…

— Боюсь наскучить вам, Господин. — В голосе назгула уже явственно проглядывала ирония.

— Ах ты… дошло-таки! Майарский ублюдок! Думал, я тебе за красивые глазки кольцо давал, восхищенный твоими салонными подвигами?! Вот уж действительно, овчинка выделки не стоила! Что ты там еще задумал? Опять бунтовать? Тебе кажется, что я это так оставлю?

— Призраки не способны галлюцинировать. И что еще ты можешь со мной сделать?

— Не беспокойся, на то, чтобы с тобой управиться, сил хватит! Но… — Голос Темного Владыки как-то надломился. — Зачем ты это все? Ведь мы же были друзьями. Сколько ночей провели в беседах, сколько вина вместе выпито… А как насмехались над маразматиком Ар-Фаразоном! Я так устал сейчас… Мне, что ли, легко? Облик вон дивный — и тот утратил. А ты меня еще добиваешь, предаешь… Это не оскорбляет твое чувство прекрасного? Все против меня, и ты заодно? А казалось, ты способен мыслить самостоятельно, чем и гордишься. А о товарищах подумал?

— Это касается лишь нас самих. Но я тронут таким уважением к моей скромной персоне, позволяющим тебе наносить удары ниже пояса; впрочем, если ты полагаешь, что я ненавижу тебя, то глубоко заблуждаешься, — мне действительно так казалось раньше, но сейчас осталось только сожаление. Зачем тебе кольцо, Гортхауэр? Что ты с ним будешь делать? Средиземье завоюешь? А дальше — что?

— Я смогу все! Я… я смогу вернуть тебе жизнь, отпущу на свободу. — («Дался ты мне, в конце концов», — сказал Саурон про себя) — Ты же помнишь, какой я был — я всегда понимал тебя, уважал твою независимость — я помогу тебе. Ты будешь моим заместителем, моей правой рукой (или левой, как тебе будет угодно).

— Благодарю за оказанную честь. Но жизни мне не надо — я лишился самого дорогого — мне нечего терять.

— Ты не простил мне — этого. Но я постараюсь загладить свою вину — у тебя будет новая жизнь, придет новая любовь. Ты же знаешь, что такое смерть — видел ее. Ты готов на это еще раз? Но на этот раз никто оттуда тебя не вытащит.

— Это уже мое личное дело. Спасибо за заботу, Господин Учитель, — показал, научил. А так… я прекрасно помню, каким ты был, и вижу, каким — стал. И мне жаль тебя.

— Меня — жалеть?!! — рассвирепел было Владыка, и вдруг… Они оба почувствовали Единое. Совсем рядом. Страшное озарение пришло к Саурону. — Так вот оно что?!

И полетели мысленные приказы к семи оставшимся:

— Задержать! Перехватить! Отобрать!

— Они далеко, им не успеть.

— А ты куда собрался? Стой, где стоишь!

— Мне показалось, что наша беседа окончена.

— Так ли? — Мощный волевой поток, как черная река, устремился навстречу назгулу — и остановился, словно натолкнувшись на невидимую преграду, разбиваясь на два рукава, огибающих ее.

Две воли столкнулись в тронном зале тьмы: древняя, державшая в трепете Средиземье не одну эпоху, и недавно проснувшаяся, обретенная и закалившаяся в пламени преисподней.

«Какого цвета были ваши глаза? — Синие, синие»…

Черная волна явно теряла силу — и сошла на нет. (Кольцо, сила моя, власть моя… в порошок бы стер наглеца!)

— Вот так… Прощай, Гортхауэр. — Аллор достал моргульский клинок и переломил о колено, бросив обломки под ноги Саурону. — Я прощаю тебя, — и, развернувшись, направился к выходу.

— Будь проклят ты, Еретик! — громом прозвучало под темными сводами, и багровая молния устремилась вслед уходящему.

Увернувшись едва уловимым движением, улайири бросил через плечо:

— Зря вы так. Надо уметь проигрывать. — И вышел, слившись с тьмой дверного проема.

* * *

Теперь — к Ородруину. А может, к морю — и пусть разбираются сами. Или просто присесть на широкие ступени Барад-Дурской башни — ждать… Что будет со мной… с нами? Освобожденные Арагорном мертвые… Мы — такие же — почти… Откуда-то пришла неуверенность, затем — страх. Небо нависло над головой, словно крышка гроба, обитая тусклыми, ржавыми гвоздями звезд.

— Пока существуют твои душа и память, у нас есть надежда, — сказала когда-то полюбившая тебя милая девчонка. Могла ли она знать, о чем говорит? Так ли это? Или и впрямь посетило ее пророческое предсмертное озарение?

Что-то коснулось плеча — это ящер ткнулся в него, то ли сочувствуя по-своему, то ли требуя ласки. Назгул провел рукой по чешуйчатой шее летучей твари.

— Время, на посиделки отпущенное, у тебя истекло, — сказал он себе — и полетел к Роковой горе. Это не отняло много времени, и вскоре, спрыгнув со спины ящера, Аллор вступил в освещенный багровыми сполохами проход, именуемый Роковой щелью. Свет становился все ярче, и тут ему показалось, что воздух в тоннеле сгустился, образовав невидимую преграду. С трудом продолжал он двигаться дальше, словно преодолевая бешеный напор встречного ветра.

Еще поворот — и перед его взглядом предстала длинная, похожая на зал пещера, рассеченная недалеко от входа глубокой трещиной, из недр которой то и дело выстреливали языки пламени.

Сэма назгул разглядел нечетко, скорее угадав в сером комочке слугу Фродо.