Сварог. Чужие паруса - Александр Бушков Страница 8

– Сзади, граф!!!

Граф упал, перекатился, выстрелил из шаура в силуэт надсобой, повинуясь инстинктам, извернулся змеей – и вовремя. Со смачным хрустом впаркет вошел золоченый «зуб» кортика, пробив пол в том месте, где только чтонаходилась голова графа Гэйра. Вслед за кортиком на пол повалился его хозяин,который на последней искре бытия попытался утащить за собой к Верхним Людям иСварога.

Сварог вскочил на ноги. Вскочил, чтобы увидеть, как схватка,пережив переломный момент, стремительно движется к развязке. Клади, управившисьс выпавшими на ее долю гидернийцами, пришла на подмогу и взяла на себяграм-капитана, до которого Сварог так и не добрался. Олес, словно подзарядившисьот Сварога боевым духом, пробивал защиту своего противника серией точныхвыпадов. Чуба рычала и скребла когтями паркетины возле трех гидернийцев,замерших посреди адмиральского салона.

Схватка встала. Живые переводили дух – в том числе командирброненосца и два офицера рядом с ним.

Шторм-капитан Ксэнг, барон Пальп, беспомощно озирался надверь. Теперь-то, задним числом, он наверняка видел единственно верный и, увы,упущенный тактический ход – скомандовать офицерам: «На дверь!» Был же, был шансдлиной в три удара сердца, когда следовало прибирать ничейные поводья вкомандирские руки. Бросить все силы на дверь – тогда бы схватку удалосьперенести на палубу, и вскоре корабль, как пожар, охватила бы тревога. Горсткуавантюристов мигом смели бы за борт.

Сейчас же командир гидернийского эскадренного броненосца«Адмирал Фраст» лихорадочно искал выход – и не находил.

– Вы можете сдаться, капитан, – тяжело дыша, помогему с раздумьями Сварог. – И если сумеете оказаться полезным, вы сохранитенадежду на жизнь. В противном же случае…

Но капитан, даже не дослушав ультиматум, выбрал именнопротивный случай.

– Отродье! Сын скверны! – подхватив с полу крупныйосколок стекла (видимо, ношение кортика, уставом ему не предписывалось), онбросился на Сварога…

…и упал с простреленными серебром ногами. Но осколок изпальцев все же не выпустил. Привстал, затравленно оглянулся, набрав в легкиепобольше воздуху, выпалил: «Димерея для Гидернии!» – и с самурайской решимостьювоткнул себе в горло кусок бледно-зеленого стекла.

Последний оставшийся на ногах офицер бросил на пол кортик:«Сдаюсь, сдаюсь» – и, демонстрируя полную покорность, опустился на колени,завел руки за голову. Предпоследнему офицеру покалечили руку волчьи зубки, онстонал на полу и пытался ладонью остановить кровь. Грам-капитан Рабан,успокоенный посохом по темечку, валялся в углу, как тряпичная кукла, и нежужжал…

Короче говоря, получилось.

Но это был еще не конец.

Кивком приказав сподвижникам занять места у дверей, Сварогперевернул капитана на спину, вгляделся в мертвое лицо, прошептал нужные слова…и дверь в коридор открыл тяжело раненный в шею, но живой шторм-капитан Ксэнг.

– Алмак, ко мне!.. – прохрипел он, тяжелопривалившись к косяку. – Бунт подавлен… уведите арестованных…

И стал заваливаться назад. Двое карабинеров – Алмак икакой-то насмерть перепуганный мичман – рванулись было подхватить командира, носерия коротких ударов – слева от Олеса и справа от Клади – угомонили и их.Сварог быстро глянул за порог. Никого. Металлический коридор пуст в обестороны. Он прикрыл дверь и от греха подальше задвинул защелку. Обернулся,оглядел поле брани.

Вот теперь конец. Конец первого тайма.

«Да-с, первый тайм мы уже отыграли, – холодно иотстраненно подумалось Сварогу, когда он прятал славно потрудившийся шаур заспину, за пояс. Ни на какие эмоции сил уже не было. – Осталась сущаяерунда: завладеть кораблем от палубы до трюма. Или, как это там принятоговорить, от клотика до киля. Ну и при этом, чуть не забыл, усмирить, илиукокошить, или переманить под свои знамена оставшихся гидернийцев. Сколько ихтам, голубчиков, осталось? Триста минус полтора десятка… Терпимо».