Мартлет и Змей - Владимир Торин Страница 78

Гулко ударил набат над воротами. Потом еще раз и еще. Страж Келльне отбил мечом очередной выпад, после чего стремительным движением прошил клинком горло нападавшего человека. Он стоял на верхней площадке башни врат в окружении своих воителей.

Помощь не пришла…

Он безнадежно бил в набат, но пустые и мрачные улицы Теала не ответили ничем, кроме тишины и пронзительного собачьего воя. Из города не раздавалось ни звуков команд, ни топота ног и лязга доспехов, ни цокота рыцарских копыт. Проклятый грязный городок молчал, все ставни и двери были заперты на засовы. Лишь мерно покачивались на ветру висельники на большом дубе посреди рыночной площади.

В поисках ответов страж быстро осмотрелся – вечно снующий за ним надоедливый агент тайной баронской стражи исчез, будто клок тумана под дуновением ветра. На площадке башни остались лишь четыре верных соратника, долы – мастера клинка. Бросившись к ограждению со стороны города, Келльне успел разглядеть фигуру в вишневом плаще с капюшоном, шмыгнувшую в кривой переулок.

Ярости эльфа не было предела – его провели, его просто бросили на смерть! Танкред, будь он неладен, обманул и его, и его предводителя, саэграна Остроклюва. Подлый барон решил, что лучше отдать город графу Сноббери, чем эльфам! И это несмотря на то, что в руках у Неллике был единственный сын Огненного Змея, как всем тогда казалось, верный залог того, что после осады именно флаги Черного Лебедя поднимутся на шпили Бренхолла и Теала. Что ж, Бремер в очередной раз доказал, что он не из тех, кто слушает, как кто-то отпускает тетиву, – он сам ее отпускает…

Стремительными выпадами долы Черного Лебедя обороняли стены от осаждающих, но их было слишком мало – не более трех-четырех десятков. Численное превосходство было явно на стороне графа Сноббери. Яростным напором мечники с гербом в виде трех серебряных роз заставили эльфов ретироваться и вскоре завладели стеной Теала. Пробившись в главную башню, они смогли открыть ворота для остальной армии.

Сэр Уильям тем временем говорил о чем-то со своим оруженосцем, иногда в беседу вклинивался и надоедливый маг. Их лица были озабочены, несмотря на завидные успехи быстро протекающего штурма. Томас понял, что ему обязательно нужно услышать, о чем они там спорят. Он отвязал от своей вьючной лошади большой мешок и, шлепнув его об землю, распутал узел на веревке.

– Давай вылезай, Ведриг, да пошевеливайся! – прорычал наемник, видя, что ничего не происходит. – Ты что, не слыхал? Кому сказано!

– Чтоб тебя засыпало, мерзкий Томми, – раздалось сердитое бормотание из мешка, и на свет вылезло удивительное существо.

Это был невысокий толстяк с длинными руками и короткими ногами, обутыми в кожаные остроносые сапожки с пряжками. Ростом он едва ли доставал Томасу до пояса, но черный колпак, что он нахлобучил себе на голову, был настолько длинен, что его кончик как раз приходился человеку до макушки. Из-под колпака выбивались редкие торчащие во все стороны рыжие волосы. Широкое лицо с дряхлыми обвисшими щеками выражало жуткое недовольство. Маленькие, злые и глубоко посаженные глазки из-под густых бровей косились на человека, а кривой рот карлика расползся в угрюмой гримасе. Еще толстяк являлся обладателем носа картошкой и длинной рыжей бороды.

– Почему я должен все время мыкаться в этом треклятом мешке, когда у тебя сундук пустует? – Карлик ткнул тонким скрюченным пальцем во вьючную лошадь наемника.

– Он совсем не пустует, Ведриг, – усмехнулся Томас, – там аккуратненько сложены мои наряды.

– Тоже мне, модник, – проворчал рыжебородый Ведриг. – Откуда бродяга вроде тебя может знать, как обращаться с одеждой?

– А как кобольд вроде тебя может надеяться, что я стану слушать его ворчание так долго?..

Это и вправду был кобольд, представитель злобного подгорного племени, одного из самых застарелых врагов Дор-Тегли. В частности, с этим вот карликом вышла прелюбопытнейшая история. Однажды он пришел в восточный трактир «Пьяный Гоблин», как водится, выпить да перекинуться в кости с честным народом. Он долго играл и всех обыгрывал: у противников выпадало не больше десяти, у него что ни бросок – дюжина. Кое-кто даже утверждал, что видел выпавшую на двух костях «Бансротову дюжину», но то явно разум от обиды и выпитого эля помутился. Как бы то ни было, почуяв, что здесь что-то нечисто, люди отказались с ним играть, и из всех, кто был тогда в трактире, нашелся лишь один смельчак. Нет, он не выигрывал и не был удачливее остальных, просто проигрыш его не особо-то, казалось, волновал. Он ставил золотой за золотым, заказывал себе и своему рыжебородому противнику крепкого эля, веселился и от души хохотал. От поставленной выпивки кобольд все время чихал на весь зал, но не отказался от дармовщины ни разу. Так Ведриг познакомился с Одноруким Томасом. Они играли едва ли не целую ночь кряду, и лишь под утро беззаботный житель гор заснул прямо за столом в трактире, брякнувшись лбом о столешницу с такой силой, что даже черный колпак слетел с его потяжелевшей головы.

Томас тут же перестал веселиться, встал из-за стола и, взвалив небольшого, но тяжеленного, как мешок камней, карлика себе на плечо, поволок его в комнату. Никто ему не мешал, ведь все здесь не любили кобольдов: пусть бы Однорукий даже решил прирезать рыжего и забрать все его золото, никто не пошевелил бы и пальцем.

Заперев дверь комнаты, Томас быстро обыскал своего бывшего противника в кости и вскоре нашел то, что ему было нужно. Нет, не золото его сейчас волновало. Каждый из тех, кто слыхал хоть что-то о кобольдах, непременно знает, что свое самое большое сокровище они всегда носят с собой, не доверяя ни различным схронам, ни каким бы то ни было тайникам. Но уж совсем мало кто знает, что кобольда может усыпить лишь острый перец, подсыпанный в еду или питье. Томас-наемник это знал. Припрятанная в тайном отделении кобольдова пояса, надежно покоилась небольшая крыса, вырезанная из цельного алмаза. Столь тонкая работа явно не могла принадлежать кобольдам, скорее всего, Ведриг украл ее из кладовых Дор-Тегли.

Усмехнувшись, Томас спрятал находку – теперь кобольд был в его полной власти, и он добыл себе очень необычного слугу. Хлопнув карлика несколько раз по щекам, наемник заставил его прийти в себя. Какова же была ярость Ведрига, когда он понял, что у него больше нет его самого ценного сокровища. Он попытался напасть на человека, но тот поставил низкорослому условие, что выкинет крысу в реку, если тот попытается ее найти, либо же Томас вернет ее кобольду, если Ведриг будет служить ему ровно семь лет. У карлика подземелий просто не оставалось выбора: тот, кто отнял сокровище, мог заставить его взять нож и прирезаться либо же спрыгнуть со скалы, и он вынужден был бы это сделать. Служба человеку была не худшей из перспектив.

С того дня Томас ни разу лично не проник в чужой дом, ни разу сам ничего не похитил, ни разу собственноручно ничего не подбросил или же вынюхал нужную информацию – все делал кобольд, который умел становиться невидимым.

И хоть карлик вечно ворчал и злился, он, казалось, сам получает удовольствие от своей новой… работы. Должно быть, он просто ненавидел свои подземелья, или же в нем жил столь редкий для кобольда дух любителя приключений? Кто знает?..