Мартлет и Змей - Владимир Торин Страница 76

Оторопевшие стражники в страхе смотрели, как за незримой стеной бьется обреченный человек, разбивая в кровь руки о неподатливый и каменно твердый воздух.

* * *

Спустя два дня после снятия осады с замка Реггер граф Уильям Сноббери, собрав своих верных вассалов, направил войско на земли соседнего баронства, намереваясь дать достойный ответ подлому нападению на свой замок. По дороге к Теалу к нему присоединились около трех десятков однощитных рыцарей, странствовавших в тех землях в поисках приключений. Они услышали о грядущей битве от посланных во все стороны глашатаев и пожелали лично принять участие в столь славном событии. Кто-то бы упрекнул Королевского Болвана Сноббери за очередную глупость: «Ну, зачем же предупреждать всех и вся, что ты собираешься напасть на Теал?», но, несмотря на блуждающее в народе мнение о недалеком уме и рассудке графа Реггерского, на самом-то деле он был далеко не глуп: сэр Уильям справедливо предположил, что даже если будет скрывать свои намерения, Танкреду Бремеру станет известно о них, лишь только он, Сноббери, покинет свой замок. И тут граф, признаться, был прав.

Чтобы не вести войско через негостеприимный и полный возможных засад лес Утгарта, Сноббери решил обойти его с востока. На второй день марша по Сонному тракту, что вел из Реггера во владения Бремеров, отряды сэра Уильяма общим счетом в три сотни солдат и пять десятков рыцарей подошли наконец к Теалу.

В авангарде войска двигались три всадника. В центре, хмуро вглядываясь в даль, ехал сам граф Реггерский, разодетый, как для турнира. Закован он был в полный пластинчатый доспех, поверх которого была надета красная накидка-сюрко с гербовым щитом на груди; на голове Уильяма Сноббери был шлем с поднятым забралом и желто-алым перьевым плюмажем; со спины на круп коня ниспадал двухцветный плащ. К изукрашенной рубинами перевязи были прикреплены родовой меч графов Реггерских с гардой в виде серебряных роз и кинжал милосердия, походивший на длинное веретено, чтобы добивать поверженных врагов. Боевой конь лорда был почти полностью скрыт попоной геральдических цветов своего хозяина и рельефными латами. На нем были: остроносый нагрудник, походящий на таран, налобник с витым кованым рогом, придающий гордому скакуну вид сказочного существа, боковые пластины и гелигер-накрупник. При этом с луки седла свешивалась небольшая кованая цепь, на которой висела клетка не больше птичьей. В клетке сидел, негромко рыча и периодически обтачивая клыки о прутья, маленький арбр, бескрылый древесный дракон, – у миниатюрного собрата огромных жутких монстров наличествовали и хищная пасть, и шипы на хребте, и когти, но при этом весь он легко мог уместиться на ладони.

По левую руку от сеньора ехал его верный оруженосец Вике с неизменной хитрой улыбкой на губах. Он был в высокой шляпе с длинным пером, залихватски сдвинутой набок. Парень держал длинное копье господина, положив его себе на плечо, точно простую дубинку, у ноги был тяжелый арбалет, в ножнах – короткий меч. Вике облачился в доспехи из проклепанной кожи, на ремне висел легкий шлем-барбют с открытым лицом.

По правую руку от графа ехал его лучший друг Моран Искряк, известный своей любовью поговорить. Он был одет в традиционную алую мантию заклинателя огня, а пола его красно-желтого, как у господина, двухцветного плаща была декоративно изрезана на ленты, соответственно последней столичной моде. На голову маг надел остроконечную алую шляпу с вышитой саламандрой, обвивающей тулью. Моран не боялся новых пугающих вестей о магическом положении в королевстве, поэтому беспечно носил одежды цвета принадлежности к Школе, которая была фактически объявлена вне закона. А быть может, он просто не читал последний «Указ о Волшебстве»?.. [21]

Поля наконец закончились, и стена Теала выросла в двухстах ярдах впереди. Граф поднял руку, закованную в латную перчатку, давая войску знак остановиться. Герольды и трубачи усилили приказ зычными криками и трубами.

– Глядите, милорд! – озадаченный Вике ткнул в сторону башен и стен.

– Это не воины Танкреда, – прищурился граф, разглядывая неизвестный стяг, что держал один из защитников города.

Тут же сэр Уильям принялся перебирать в уме всех известных ему геральдических птиц, но ни одной похожей вспомнить не смог – то форма крыльев не подходила, то… цвет. Подери Бансрот, да не было в королевстве ни одного сеньора или рыцаря, взявшего себе на щит эту птицу с таким вот окрасом!

На серых бастионах Теала, терявшихся в утренней дымке, стояли отнюдь не солдаты в черно-багровой форме со знаменами, изображающими огненного змея. Это были какие-то неведомые чужаки, всем своим видом уж никак не желающие походить на подданных Танкреда Бремера. И вообще граф мог бы поклясться, подобного облачения он не видел ни разу в жизни. Незнакомцы носили длинные пурпурные одежды, напоминавшие мантии, поверх которых были надеты вороненые кольчуги. У некоторых были плащи, сплетенные из черных птичьих перьев. Многие держали в руках щиты цвета пуха чертополоха с изображением смолистого лебединого крыла. С гравированных шлемов рубинами глаз взирали кованые фигуры птиц. В руках у чужаков были сложносоставные луки, а в ножнах – кривые мечи.

– Эээ… Моран, мой ходячий болтливый гербовник, напомни-ка мне, у кого из подданных его величества на гербе красуется черный лебедь? Уж не у Квентина ли Мирсби из Чедоу-хейка? – Граф пришел к выводу, что у его мага память будет получше его собственной.

– У Квентина Мирсби из Чедоу-хейка на щите сойка, а не лебедь. И не черная, а лазурная.

– Треклятые птичники! Неужели нельзя взять на герб цветок, как нормальные люди? Если это не сэр Квентин, тогда кто же?

– Это иноземцы из Конкра, милорд, – эльфы, – незамедлительно ответил волшебник. – Не удивляйтесь, но это так. Что пообещал им мятежник Бремер, неизвестно, но при этом очевидно, что уходить они не собираются. Эти… птичники там стоят с таким видом, будто их отлили из воска. Вы заметили в их руках луки, милорд?!

– Заметил, – сердито прорычал граф. – Но какого Бансрота они забыли в Ронстраде? Чего им в лесу своем не сидится?

– На востоке королевства уже давно ходят слухи, что внутри войска эльфов раскол, – Моран начал пространно излагать то, что маги обсуждали между собой, используя волшебные зеркала, попросту же говоря, сплетни колдовской общины. – Я же вам рассказывал, милорд, но у вас как обычно все мимо ушей. Я слышал, что эльфийский король, или как он там у них зовется… отказался принимать какое бы то ни было участие в нашей войне с нежитью после его спасительного прихода под Восточный Дайкан в памятной битве. А уж тем более встревать в кровавую междоусобицу, поглотившую сейчас весь Ронстрад. Не то Штиль, не то Ахтиан, но кто-то из них заверял, что эльфийский король запретил своим Домам пересекать границы Хоэра-Чернолесья и вступать на земли людей, но все же эльфов видят то здесь, то там, пока преимущественно на востоке, но кто знает, куда заведут их ноги. Где искра, как говорится, там жди пожара…