Восставший из пепла - Роман Злотников Страница 7

Ив молча кивнул. Хозяин с усилием наклонил голову к плечу и, облизав губы, спросил:

— И что, никого не встретил? Ив ухмыльнулся:

— Почему же? Встретил кое-кого у поваленной сосны…

— И что? — вскинулся мужик.

— А ничего. Поговорили — я и пошел дальше. — Ив не собирался рассказывать о парне с собакой.

Мужчина недоуменно посмотрел на него, потом на девчонку и снова на Ива:

— А делать что умеешь?

— У моего отца ферма на Пакроне. Мужчина снова повернулся к девчонке, но та, сжав губы, смотрела куда-то в сторону. Мужчина вздохнул:

— Ладно, надо вычистить загоны, погрузить навоз и отвезти к соседской бесматкоровой колонне. Трактор водишь?

Ив кивнул.

— Вот и хорошо, — подытожил хозяин, и Ив понял, что по крайней мере до завтра кров ему обеспечен.

Воткнуть, приподнять, повернуться, метнуть, воткнуть, приподнять, повернуться, метнуть… Ив наполнил тележку и воткнул в навоз пятизубые вилы. Он жил у Домата и Сутреи вот уже почти неделю. Хозяева действительно были почти нищими, а хворь, привязавшаяся к Домату этой весной, вообще поставила их на грань полного разорения. Домат лишь неделю назад начал понемножку вставать, а Сутрея, как ни билась, не могла уследить одновременно и за огородом и за скотиной, к тому же чан размножителя подтекал, да и рабочий раствор надо было менять, а денег на новый не было.

Ив включил двигатель тележки и взялся за ручку, управляющую задними колесами. Сегодня он закончил со свиными загонами, осталось три стойла, в двух из которых имелся только навоз и никакой скотины, и небольшой курятник. Работа была нетяжелая, но долгая и нудная. У своего отца он убирал навоз вакуумным погрузчиком, но здесь о таком нельзя было и мечтать. Отцовская ферма была построена из добротных пятислойных панелей с внешним слоем из синтогранита, а каждой из пятисот коров корм выдавался нажатием одной клавиши, причем для каждой готовился индивидуальный рацион. И ведь отец считался на Пакроне средним фермером. А здесь… Да еще туалет — простая дыра в дальнем углу скотного двора, который, как он и предположил в самом начале, находился под одной крышей с жильем. Так что на большее, чем на гравилопату, он не рассчитывал, но чтобы вилы…

— Пошли, поснедаем.

Ив обернулся. Сутрея стояла пунцовая от смущения, в чистом, ослепительно белом переднике. Ив кивнул:

— Сейчас, отвезу последнюю тележку и приду.

Сутрея исподлобья стрельнула глазами и убежала в дом. Ив усмехнулся. Судя по всему, Домат сегодня не только собирается предложить ему пожить у него сколько он захочет, но и имеет на его счет какие-то планы.

Войдя в комнату, Ив понял, что его предположение не очень далеко от истины. Стол был накрыт чистым белым полотном, а в центре стояла бутылка домашнего бренди, который гнали здесь чуть ли не в каждом доме. Домат сидел в углу, в чистой рубахе и на сей раз без своего неизменного шарфа на шее.

Ужин начали в полном молчании. Однако, когда они с Доматом опрокинули по стаканчику бренди, тот, скоренько зажевав едкий напиток, отложил вилку и повернулся к Иву:

— Куда идешь-то?

Ив отправил в рот очередной кусок и пожал плечами:

— Так, куда ноги несут. Домат переглянулся с Сутреей:

— На Варанге кто из родни есть?

Ив мотнул головой. Домат крякнул. Ив продолжал молча есть. Некоторое время в комнате слышались только хруст капусты и жевание. Молчание снова нарушил Домат:

— А где думаешь зимовать? Ив пожал плечами:

— Докуда дойду — там и перезимую. Домат переглянулся с Сутреей, которая от волнения даже перестала жевать, и вкрадчивым тоном произнес:

— Может, тут? До зимы-то всего ничего осталось. Уж и лужи по ночам оледеневают.

Ив положил вилку, продолжая жевать капустку с деланно задумчивым видом. Хозяева замерли. Несколько мгновений в комнате стояла напряженная тишина, потом Ив, еще разок пожав плечами, ответил:

— Могу и тут.

Сутрея выронила вилку, а Домат радостно гыкнул и схватился за бутылку.

Вечером Ив вышел к ограде и, опершись спиной о столб, поднял глаза к звездам. Где-то там, далеко, были Зоврос, Пакрон, Симарон, а еще дальше, за облаками туманностей, Тронный мир, на котором еще не родилась даже прабабка Тэры. А он был здесь, и теперь у него был стол, ночлег и время, чтобы как следует обдумать, как он будет жить до встречи с Тэрой. Хотя времени оставалось не так уж и много. Всего-то полторы сотни лет.

Ив набрал команду на дисплее, и огромная махина многофункционального трактора медленно вползла в ангар. Ив заглушил турбины, отключил консоль, откинулся; на спинку сиденья и потянулся. У ворот тут же возникла Окесиана. Она, подбоченясь, стала у створки и, приподняв плечи так, чтобы крепкая грудь сильнее натянула материю блузы, уставилась на него своими яркими черными глазами. Ив с усмешкой подумал, что она, как и почти все местные девицы, считает его выгодной партией. Молодой, работящий парень без родни поблизости… А кто из крестьян откажется от лишней пары умелых рук?

— Эй, парень, если ты не торопишься, то у нас сегодня свежие вареники с сушеной вишней. Ив хмыкнул:

— Ну, если вареники…

Окесиана извернулась всем телом и, кокетливо отбросив на спину косу, еще раз стрельнула глазами в его сторону, а потом, игриво хихикнув, побежала через машинный двор к добротному двухэтажному дому, первый этаж которого был из камня, а второй из дерева. Семья Окесианы была одной из самых зажиточных в деревне. Еще бы, утеплитель для камня стоил столько же, сколько весь второй этаж, а такого мощного многофункционального трактора не было даже у самого барона Юкскуля. Так что, будь он на самом деле деревенским увальнем, неизвестно какими ветрами занесенным так далеко от родной планеты, каким старался казаться, над столь заманчивыми перспективами, на которые Окесиана намекала не только словами, но и всем своим жарким телом, касаясь Ива то рукой, то бедром, то животом, то крепкой грудью слишком часто, чтобы это могло сойти за случайность, стоило бы как следует подумать.

Ив спустился по лесенке из кабины и, накинув на плечи промасленную стеганую куртку, поскольку, хоть уже была середина травня, ветерок был еще по-весеннему пронизывающий, неторопливо двинулся через машинный двор.

Он спокойно пережил зиму, успешно отбиваясь от местных молодух, пытавшихся залезть к нему в штаны. По правде говоря, с некоторыми он был бы совсем не прочь и покувыркаться, но при здешних патриархальных нравах подобные выходки могли сильно осложнить ему зимовку. Так что он вел целомудренный образ жизни, а это делало его в глазах многих отцов и матерей местных девушек самой желанной партией. Впрочем, не только это.

Семья Окесианы была многочисленной. В большом доме жили родители Окесианы с тремя младшими детьми, семьи трех ее старших братьев, две незамужние тетки и бабка. И всю эту разношерстную родню крепко держал в своем жилистом кулаке отец Окесианы Остан. Это был высокий, сухощавый мужчина с желчным лицом и брезгливо поджатыми губами. О таких, как он, здесь говорили «крепкий хозяин». В деревне второго такого не было. Остан владел почти четвертью земельного клина общины, имел собственную маслобойню, каждый год нанимал десять работников, и половина деревни ходила у него в должниках. Когда Ив, прослышав о том, что Остан прошлой осенью купил большой смитсоновский многофункционал, предложил Домату попросить его в аренду на несколько дней, рассчитывая, что за это время успеет обработать Доматово поле, тот замахал руками: