Зеркальные очки. Антология киберпанка - Джеймс Патрик Келли Страница 62

Рука легко ложится на его вздрагивающие плечи. Кремень упивается сладким ароматом Юнь.

Он хлопает по выключателю терминала тыльной стороной руки так сильно, что она болит. Благословенная тишина. Кремень поднимает глаза на Юнь.

— Я ни черта в этом не смыслю. Почему она меня выбрала? Даже не знаю, с чего начать.

— Кремень, я молчала, поскольку мне было велено ни в коем случае не пытаться тебя направлять. — Она присаживается на подушку рядом с ним. — Но не думаю, что рассказ о собственном опыте можно расценивать как вмешательство. Лучше бы ты ограничил область исследования. Мир слишком велик. Элис не ждет от тебя понимания в полном объеме, необходимы лаконичные и понятные выводы. Но обобщить целый мир не так-то просто. Мне кажется, ты подсознательно понимаешь, чего она от тебя ждет. Элис сама намекнула во время нашей встречи.

Кремень возвращается к тому дню, прокручивает запись встречи с суровой пожилой женщиной. Ее черты заслоняют собою черты Юнь.

«…плохо или хорошо то, что я создала», — отдается у него в голове фраза.

В глазах Кремня словно полыхнул оптический перегруз. Озарение наполняет его облегчением. Конечно же, тщеславной и властной женщине ее жизнь представляется доминантой нового времени, красной нитью, пронизывающей историю, с разбросанными по ней, подобно бисеру, узлами важных решений. Насколько проще разобраться в одной жизни, чем в целом мире! (По крайней мере, сейчас он так считает.) Это, пожалуй, ему под силу. Составить схему жизни Цитрин, последствий ее деятельности, волн, расходящихся от трона. Кто знает, может быть, действительно выйдет архетип?

Кремень издает безмолвный крик восторга и обнимает Юнь. Она не сопротивляется, и они вместе падают на диван.

Ее губы теплы и податливы. Ее соски, кажется, прожигают одежду и кожу. Его нога крепко зажата меж ее бедер.

Вдруг он отстраняется, слишком отчетливо представляя себя — тощего изгоя из городской канализации с ужасными глазами.

— Нет, — произносит он горько, — я не могу тебе нравиться.

— Тише, — успокаивает она, — тише.

Ее руки на его лице, она целует его в шею, позвоночник словно плавится: он валится на нее снова, не в силах противостоять желанию.

— Ну и дурень же ты, умник, — шепчет она после, — прямо как Элис.

Но он не задумывается над смыслом ее слов.

На крыше Цитрин-Тауэра расположилась посадочная площадка для фаэтонов — суборбитальных летающих аппаратов, используемых топ-менеджерами компаний. Кремень считает, что за время добровольного заточения изучил все доступные факты из биографии Элис Цитрин. Теперь ему необходимо выбраться в реальную жизнь, прочувствовать, увидеть воочию людей и обстоятельства.

Юнь предупреждает Кремня, что перед полетом им необходимо поговорить с Джеррольдом Скарфом.

В небольшом зале отлетов, среди нежно-белых гофрированных стен и пластиковых кресел, происходит встреча.

Скарф — начальник отдела безопасности «Цитрин текнолоджис» — некрупный, жилистый мужчина с непроницаемым лицом. Его внешность, от депилированного и татуированного черепа до ботинок, производит на Кремня впечатление исключительной эффективности. На груди у него значок-эмблема «ЦТ»: красная спираль с указывающей вправо и вверх стрелкой на конце.

Юнь приветствует Скарфа как старого знакомого и спрашивает:

— Ну что, нам зеленый свет?

— Ваш план полета весьма обширен. — Скарф помахивает тонким листом бумаги. — Так ли уж необходимо мистеру Кремню посещать места вроде Мехико?

Кремень удивлен беспокойством Скарфа по поводу такого малозначительного незнакомца, как он. Юнь ловит его взгляд и поясняет:

— Джеррольд — один из немногих, кому известно, что ты действуешь в интересах лично госпожи Цитрин. Естественно, он полагает, что, если мы попадем в беду, расхлебывать придется «Цитрин текнолоджису».

— Я не ищу неприятностей, мистер Скарф. Я лишь хочу выполнить свою работу.

Джеррольд вглядывается в Кремня не менее пристально, чем сканирующие устройства на входе в святая святых Элис Цитрин, и обозначает положительный результат негромким хмыканьем.

— Ваш пилот ждет вас. Счастливого пути.

Вырвавшись из объятий тяготения выше, чем когда-либо, чувствуя себя богатым и необузданно свободным, держа правую руку на левом колене Юнь, Кремень размышляет о жизни Элис, о зарождающемся собственном понимании ее значения.

Цитрин сейчас 159 лет. Когда она родилась, Америка состояла из штатов, а не из ЗСТ и ЗОК, как теперь. Человечество только научилось летать. В шестьдесят она возглавила фирму «Цитрин байотикс». То было время Торговых войн, которые, хотя и велись с применением налогов, пятилетних планов, автоматических сборочных линий и систем управления решениями пятого поколения, вели к не меньшим человеческим потерям и глобальным сдвигам, чем конфликты с применением обычного оружия. То было время и Второго конституционного съезда — адаптации государства к состоянию войны.

В последующие годы, когда страна оказалась разделенной на Зоны Свободного Предпринимательства — городские, высокотехнологичные автономные регионы, где единственным законом был устав корпорации, а целью были выгода и господство, — и Зоны Ограниченного Контроля — деревенские, в основном сельскохозяйственные, анклавы, где жестко поддерживались традиционные ценности, — «Цитрин байотикс» совершенствовала, доводила до идеала свои, и не только свои, разработки в области углеродистых чипов: микробиологические линии сборки, внутрикровные программируемые ремонтные модули. Окончательный продукт предлагался тем, кто мог его себе позволить, как фактически полное средство омоложения, регенерация клеток или просто — клегенерация.

«Цитрин байотикс» возглавляла список пятисот ведущих компаний журнала «Форчун» на протяжении шести лет.

К тому времени она называлась «Цитрин текнолоджис».

Во главе стояла Элис Цитрин.

Но вечно так продолжаться не может.

Энтропию не обмануть. Происходящую с возрастом деградацию информации, переносимой ДНК, не повернешь вспять. Несмотря на эффективную работу углеродистых чипов, ошибки накапливаются. Каким бы ни было послушным тело, в конце концов оно сдается.

Теоретически предсказанный конец жизни Элис Цитрин близок. Несмотря на ее молодой облик, какой-нибудь жизненно важный орган может — в результате миллиона микроошибок — отказать в любой момент.

И для того чтобы оправдать собственное существование, ей нужен именно Кремень, который в данный момент сжимает колено Юнь, упиваясь собственной значимостью. Первый раз за свою тяжелую и тусклую жизнь он может совершить что-то важное. Его слова и чувства имеют вес. Он полон решимости с честью выполнить свою работу, озвучить истину в собственном понимании.

— Юнь, — решительно поворачивается Кремень, — я должен все увидеть.