Соль. Время любить - Марина Александрова Страница 6

— Ну, милая давай, сильнее, сейчас, — тем временем, продолжала говорить я с женщиной, что казалось, уже совершенно выбилась из сил.

В мире Айрис была темная ночь, развеваемая лишь пламенем нескольких костров, когда в почти мертвых землях некогда вековых лесов Эйлирии зародилась новая жизнь. Последний толчок, сквозь крик, сжатые добела кулаки, тщетно пытающиеся найти поддержку в смятой ткани платья, и выдох полный облегчения, потому, что кричит уже кто-то другой, чей крик говорит миру о своем появлении на свет. Невозможно не улыбнуться в ответ на этот зов, чтобы поприветствовать дитя, что пришло в этот мир в эту стылую ночь. Рассечь пуповину мне не чем, лишь мой собственный дар, который разведет края тканей в сторону.

— Ты славно потрудилась, дорогая, — сквозь улыбку сказала я, беря кусок полотна, что выделила нам моя соседка, — молодец, замечательный мальчик.

— Мальчик, — слабо прошептала она, даже не пытаясь приподняться, чтобы взять малыша. Настолько вымотали ее эти сложные роды. Я же, вручив ребенка ближайшей соседке, полезла к роженице под юбку, как это ни странно прозвучит. И, дело вовсе не в том, что я окончательно сбрендила, просто, чтобы восстановить ткани, убрать разрывы, правильно и быстро сократить матку, мне нужно было уединение, а времени на то, чтобы женщина восстановилась самостоятельно, у нас не было. Теперь оно работало против нас. Соответственно, где еще может уединиться сияющий нежно-голубым дед, как не под юбкой у женщины… Что за жизнь?!

Выполнив то, что было необходимо и влив в женщину необходимую часть своей силы, я вылезла обратно и тут же встретилась с ехидным взглядом старикашки, что весь путь был моим соседом. Извращенец, похоже.

— Че зыришь? — совсем даже невежливо поинтересовалась я. По всей видимости, не ожидая такой грубости, мужичок несколько смутился и заерзал, собираясь с ответом. — Только рот разинь — во сне удавлю, понял? — без обиняков просветила я дядьку о его возможной участи.

Больше не обращая внимания на ненормального с моей точки зрения дядьку, посмотрела на женщину, что сейчас во все глаза смотрела на меня.

— Кто ты? — одними губами, спросила она.

— А, ты? — так же поинтересовалась я. — Давай не отвлекайся, — заворчала я, — дите родила — так корми, а думать бабам вредно для здоровья, — как это ни странно, даже после удачного родовспоможения, помогать ей подняться или сесть никто не спешил. Все сидели замерев, точно зрители в театре в ожидании заветного слова «антракт». — Да, божешь ты мой, — продолжила я ворчать, повернувшись к соседке, что держала все это время младенца, — что тебя паралич пробил, вроде ж здоровая была, корова, — припечатала я, забирая ребенка и передавая его матери.

— Они скоро придут, — раздался из-за спины голос «коровы», — они никогда не оставляют детей, не стоит ей его брать… лучше так, не видя…

— Не слушай никого, поняла, — смотря прямо в глаза женщины, что замерла с ребенком на руках, сказала я.

Должно быть после того, что было нами совместно пережито, женщина прониклась ко мне какой-то толикой доверия, потому скупо кивнула, тяжело вздохнула и стала пытаться приложить ребенка груди. Выглядело это забавно. В первый раз мало у кого получается с первой попытки.

— Да, что ж это такое, что за бабы пошли… — возмущенно кудахтала я, в то же время ненавязчиво помогая своей подопечной. — Вот так, видишь какой у тебя мужичок растет, лучше тебя знает че ему и как надо, — хмыкнула я, краем глаза отмечая, как от одного из костров отделилась группа погонщиков и направляется к нам. Айд, думала, хоть поспать до утра дадут.

— Ити иху мать, — сквозь зубы пробурчала я, снимая обувь, — ну, что обязательно на ночь глядя мои ноженьки морозить, — аккуратной стопочкой отодвинула свои сапожки, сняла тканевые носки, и уже совершенно босая поднялась и проследовала ко входу в клетку. Осторожненько присела напротив замка и при помощи своих скудных способностей отворила его, не спеша открывать дверь.

— Ты че там, полоумный? — поинтересовалась моя «соседка — повелительница кораблей».

— Гляди-ка ж отмерла, — фыркнула я, не поворачиваясь к женщине, — сиди уж, не мешай.

— Но… — попыталась она возразить, как я не стесняясь более собственной сущности, посмотрела на нее своим взглядом первородного.

— Разинешь рот — роды начнутся уже у тебя, поняла? — тихо осведомилась я.

Тетка лишь как-то кротко кивнула и тут же замерла, точно окаменела.

Тем временем, к нам приближалось трое рослых мужчин. Один оборотень, тот, что шел посередине и был одет богаче, чем двое других — людей. Все трое были хорошо сложены, двигались неспешно, с какой-то ленцой, точно все происходящее было им давно знакомо и обременительно.

— Айд, я так и знал, что в дороге разродится, — жаловался один из людей. — Не люблю я это дело…

— Никто не любит, — буркнул оборотень.

— Все равно ребенок не сегодня — завтра умрет, так может…

— Не может, — коротко отрезал оборотень, который судя по всему, был главным в этой компании. Мужчина был выше своих спутников, крепче сложен, и выглядел на порядок мощнее, чем его подчиненные.

«Ты же крутой малый, только не вздумай сам открывать клетку», — взмолилась я.

— Валис, открой клеть, — скомандовал мужик, точно откликаясь на мой призыв, остановившись в десяти шагах от нас.

Валис оказался самым щуплым из троицы, и стоило ему услышать приказ, как он тут же устремился его выполнять, в то время как я, упершись руками в соседние прутья, приготовилась к диверсии. Стоило мужчине приблизиться к двери, мимолетно мазнув по мне взглядом, он склонился, чтобы отворить клеть.

«Ну, Двуликий, не подкачай», взмолилась я и со всей силы ударила ногами по двери.

Надо сказать, эффект был потрясающим. Если бы эту историю я после рассказывала такому же первородному, как и я, то он оценил бы, чего стоило мне одновременно сломать человеку нос и вплести через прикосновение с дверью клети исцеляющие и сонные чары воедино. По факту же, Валис, получив металлической дверью в нос, рухнул точно мешок с картошкой, распластавшись с широко раскинутыми руками. Треск ломаемой кости и звон метала, на мой взгляд, еще не успел стихнуть, как я оказалась снаружи.

Стоило ступням соприкоснуться с поверхностью земли, я точно обратилась внутрь себя. Помните, я говорила, что после смерти моих собратьев, я все это время чувствовала, что сила внутри меня изменилась. Вырос ее объем и резерв. Я чувствовала это, но никогда прежде не решалась это проверить. Слишком пугали меня последствия соприкосновения с ней. И, вот, я тут. Ну, что ж, просто стоит списать это на то, что я старая идиотка. Ибо быть придурком все же не так ответственно, как героем. Потому, я та самая дурочка Соль, которая прожив ни одно столетие все еще верит в чудеса, мечтает и надеется, что быть может у того мальчика, что приняли в эту ночь ее руки, все будет иначе…

Чуть прикрыв веки, я точно потянулась внутрь себя, к той силе, что столь долго дремала внутри меня. Я видела, как оборотень начал менять свой облик, устремляясь ко мне. Как чуть с опозданием ринулся в мою сторону и его спутник. Как поднялись рослые фигуры у костров, привлеченные не запланированным шумом. Но все это происходило где-то там, вдалеке. Точно сквозь толщу воды они двигались медленно и нелепо, в то время, как сила устремилась ко мне, точно ласковый и так давно покинутый хозяином зверь, она тосковала по вниманию, ей хотелось быть признанной. Эта сила жизни: невероятная, мощная, неустрашимая, она текла по моим венам, наполняя сиянием каждую клеточку моего тела. И я принимала ее. Мы правда были рады друг другу в этот момент, точно любимые, что так давно не знали объятий друг друга. Она ластилась ко мне, нежно касаясь сердца, а я вдруг почувствовала себя цельной. В первые за три долгих столетия, я ощутила себя точно ребенок в темном лесу, которого наконец-то нашли… Что это было, думать было некогда, потому не обращая внимания на слезы, что теперь текли из моих наполненных нежным сиянием глаз, я отпустила ее, стоило оборотню сделать всего несколько шагов ко мне. Тончайшие нежно-голубые змейки, в ту же секунду устремились во все стороны, расползаясь по земле точно корни дерева. За доли секунды они покрыли собой весь лагерь, клети, животный людей. И в тот же миг, паутина под моими ногами погасла, а я оказалась в центре поляны, где царил такой храп, что впору было заткнуть себе чем-нибудь уши. Вопреки моим страхам, сила вернулась ко мне, и точно поняв, что в ней нет пока больше нужды, успокоилась и задремала, напоследок еще раз окатив меня волной нежности. К моей радости, у меня не возникло маниакального желания торчать в этом лагере до утра и исцелять все хвори подряд. Пока, во всяком случае, ничего такого не наблюдалось. Напротив, все, что я чувствовала, это легкую досаду, что все закончилось так быстро.