Покоренная сила - Евгений Красницкий Страница 6

– Угу… – прогундосила Машка. – Понятно.

– А теперь, – мать обвела взглядом всех присутствующих, – слушайте приказ воеводы Корнея Агеича!

– Кхе!

Мать и не подумала обернуться на голос деда, лишь повторила с нажимом:

– Приказ воеводы Корнея Агеича! Десятник «Младшей стражи» Василий!

– Я, госпожа… боярыня Анна Павловна!

– Сестру Анну из сарая освободить. Вежливо! Отвести в дом – на кухню. Листвяне велеть Анну накормить. Но не очень обильно. Еще скажешь Листвяне, что Анну надо после сарая да нужников помыть и одежду выстирать.

– Слушаюсь, матушка боярыня!

Роська сунулся к дверям, но мать остановила его:

– Погоди, не убегай. Еще не все. Ты, Мария…

– Мама…

– Молчи! Слушай приказ! Выпрямись, руки опусти, косу не теребить! Глазами не елозь, смотри прямо… Да не по-коровьи! Ладно, это – потом. Приказ тебе такой. Если уж взялась за щенков – ответ за них теперь на тебе. Чтобы были накормлены, ухожены, здоровы и веселы. Сама за стол не садишься, спать не ложишься, пока щенки не обихожены. Ночью – вставать к ним два раза, я прослежу. Это – первое. Теперь – второе. Приставлю к тебе двух девок. Ничего сама руками делать ты больше не должна. Запрещаю! Все – через девок. И чтобы ни крика, ни ругани, ни рукоприкладства! Сумей то, что надо, объяснить спокойно и вежливо. Ослушаешься – буду хлестать по щекам, для пущего румянца. Я – мать, мне – можно. И чтобы девки твои были аккуратны, благообразны, бойки и веселы. Спрос – с тебя. Кроме заботы о щенках на тебя возлагается забота о холопском жилье. Каждый день будешь обходить все места в усадьбе, где живут холопы. Смотреть: чтобы было прибрано, чтобы не было больных, чтобы были ухожены дети. Примечать: не холодно ли, не сыро ли, нет ли сквозняков, чистый ли воздух. Замеченный непорядок приказывай устранять самим холопам, если же будет что-то трудное – говори мне. Если с каким-то нужным делом твоим девкам будет не справиться, тебе поможет десятник Василий.

Мать развернулась к Роське.

– Тоже – не сам! Работать – холопским мальчишкам, вразумлять нерадивых – твоему десятку. Взрослых холопов от дел не отвлекать. Если что – к старшине или ко мне. Учитесь повелевать людьми, но, самое главное, повелевать собой. Тебя, Мария, это особо касается. Анне потом тоже девок дам и обязанности подберу. Воевода Корней все сказанное утверждает.

– Кхе! Утверждаю! И смотрите у меня… Не дай бог… Кхе!

– Ступайте, ребятки… Куда? А старшему поклониться?

Машка и Роська торопливо отмахнули поклон деду и шмыгнули за дверь. Мать обернулась к Мишке:

– Миша, ты для чего щенков привез?

– Мы охрану караванов обучать будем, собака засаду всегда раньше человека почует.

– Понимаю.

– Хочу, чтобы Прошка обучением собак занимался.

– Правильно, – одобрила мать. – Вот ведь дал Бог таланту, они же с покойным Чифом такими приятелями были, чуть ли не из одной миски ели. И с любой другой скотиной у Прохора хорошо выходит. Бабы у колодца треплются, что он звериный язык знает. Ты сколько щенков привез?

– Одиннадцать.

– А про то, что крестникам своим по одному щенку дать собирался, помнишь?

– Помню.

Мать снова развернулась лицом к деду, но голос ее утратил властность и резкость – почтительная невестка обращалась к батюшке свекру:

– Батюшка, сколько Никифор учеников привезет?

– Договаривались на десяток или дюжину.

– Значит, на всех не хватит. А я еще хотела бы Анне с Марией по щеночку.

– Кхе, а им-то кого охранять?

– Самих себя. Девам скоро пятнадцать, парни уже давно заглядываются. Да и воеводские внучки – всякому лестно, долго ли до беды?

– Да у нас отродясь такого не было! С холопками разве что…

– Нет, батюшка, теперь жизнь другая пойдет, да и пошла уже давно, только не очень заметно. А теперь виднее станет. Ты же в больших городах бывал и жил подолгу, должен понимать.

– Так то – в городах.

– В Ратном, считай, тысяча человек теперь, – напомнила Анна-старшая. – Три-четыре урода на тысячу обязательно найдутся.

– Кхе…

Мать обернулась к двери и негромко окликнула:

– Жива!

В дверь просунулась девчонка:

– Слушаю, матушка боярыня!

– Живушка, сбегай к соседям справа, позови отрока Прохора, скажешь: сотник Корней кличет. Приведешь к нам. Ступай.

«Опаньки, уже и девчонка на побегушках имеется, глядишь, скоро фрейлинами жаловать будет. И откуда что берется? Хотя дочка богатейшего туровского купца… По нынешним временам между купеческой верхушкой и боярством разница невелика. По деньгам – неизвестно, кто еще круче. Оружием купцы владеют вполне профессионально, вооруженные отряды у них пусть и небольшие, но имеются. Холопов купцы держат, разве что пашенных крестьян у них нет, зато домашней челяди не меньше, чем у бояр.

Правда, площадка для общения у купечества и боярства только одна – торжище. Но бабы, похоже, общаются активнее, мать в Турове очень быстро старые связи восстановила. Пожалуй, «дворянским замашкам» удивляться не следует».

– Кхе! Не рано ли боярыней величаться стала, Анюта?

– Для них, – мать качнула головой в сторону двери, – мы бояре. И никак иначе!

– Тоже верно… Кхе. Значит, благородное воспитание девкам дать хочешь? А замуж выдавать в Туров повезешь? Да ты сядь, Анюта, в ногах правды нет.

– А почему же и не в Туров, батюшка? Или нам родственные связи в стольном граде не нужны?

– Кхе, вот не было печали. И не выпори ее, и за волосья не потаскай, боярышня, едрена-матрена. А она еще и из самострела… Да! – спохватился дед. – Анюта, это еще что такое? Ты куда смотрела? Девка с оружием!

– Был же у тебя об этом разговор, батюшка. Я знаю.

– Знает она… Все-то вы, бабы, знаете… Ну и что, что был? Я не решил еще ничего.

«А что, сэр, леди Анна права: связи в столице – великое дело. Эх, была не была!»

– Деда, – заговорил Мишка таким тоном, будто цитирует текст какой-то книги, – благородным девицам должно владеть посильным для них оружием, ездить верхом и уметь вести себя на людях. Хоть бы и в княжеском тереме.

– Баба? Верхом? Михайла, ты же ничего, кроме кваса, не пил! – Дед сделал вид, что принюхивается. – Или пил?

– Есть специальные женские седла, чтобы боком сидеть. – Мишка проигнорировал дедовы подозрения. – И специальное платье для верховой езды. «Амазонка» называется.

– Анюта, кто из нас рехнулся? Я или он?