Кровь драконов - Юлия Сергачева Страница 57

Темные косматые тучи обложили небо до самого горизонта. Воздух пах дождем и грозой, первой в этом сезоне. Ветер, нагнавший тучи, наконец, угомонился, удовлетворенный результатом. Лес притих в ожидании ливня.

— Ох, не вовремя мы выбрались… — проворчал, наверное, в тысячный раз Мило, хмуро косясь вверх. — Вот накроет нас сейчас дождичком, что тогда?

— Вымокнем, — флегматично отозвался его спутник.

— Приспичило же этой лавочнице рожать! — ворчал Мило. — Чего они вас-то покликали? У них там повитуха хорошая, Анта, да и аптекарь под боком! А нам тащиться через весь лес…

— Ты же знаешь, аптекарь стар и глух, как пень, куда ему детей принимать, — все так же лениво ответил собеседник. — Да и Анта — женщина темная, а ты видел, как ребенок шел. Погубили бы его, если бы не мы… А так, славная горластая девочка…

— Снова таких же станет рожать.

— Ну и в добрый час… Жалобщик, ты, Мило, и ворчун. Вот если бы сам не видел, как ты ворковал над малышкой, ни за что бы не поверил, что врач из тебя выйдет отменный…

— Да уж, — польщенно хмыкнул Мило. — Вы просто так говорите, господин Марим, чтобы я замолчал… Всем известно, лучшего доктора, чем вы нигде больше не сыскать…

Мило показалось, что его последние слова отчего-то расстроили доктора Марима. И прежде ему не раз доводилось видеть, как мрачнеет доктор, когда кто-то начинает нахваливать его искусство. Мило не мог понять причину его огорчения. Люди искренне хвалили врача, и за дело, потому что Марку Марим и впрямь был отличным лекарем. Вот только сам он, когда выпивал лишнего, угрюмо бурчал сквозь зубы: «Тоже мне искусник! Ремесленник заурядный…» Это особенно сбивало с толку его ученика Мило — ну и что, что ремесленник? Что в этом зазорного? Главное — справно выполнять свою работу!..

— Мило, — позвал ученика Марим, — давай-ка, друг мой болтливый, свернем прямо здесь и пойдем через лес. Иначе точно вымокнем до нитки.

— Ну, вы выдумали! — возмутился Мило, возвращаясь к привычному для себя тону. — В лес, да в такую темень! Лошадям ноги переломаем!

— Ой, не лошади тебя беспокоят, хитрец, — доктор засмеялся. — Всем известно, как ты трусоват. Боишься ты лесовиков…

— Чепуху вы говорите, господин доктор, — обиженно ответил Мило. — Чего мне лесовиков-то боятся? Ничего я не боюсь.

— Тогда сворачивай. Ничего с лошадями не случится. Там впереди есть старая дорога. По ней и поедем. Она нас выведет почти к самому дому…

— Как скажете… — Мило нехотя стал поворачивать своего коня.

Всем хорош доктор Марим, но уж если что втемяшится ему в голову, то спорить бесполезно. Кроме того, Мило сам виноват. Нечего было брюзжать на дождь. Может быть, и обошлось бы… Мило даже самому себе не хотел признаваться, что до смерти боится ночного леса. Не то, чтобы он верил в лесовиков, но… На караван его родителей разбойники напали в похожем лесу. И с тон поры Мило не мог забыть, как он бродил в темноте, среди трупов родни, как бежал потом через черный, зловещий лес, пока не выскочил к селению на окраине леса. Там как раз был доктор Марим, навещавший больного, он и подобрал мальчика, привел его в свою семью, сделал своим учеником.

Дорога и верно была, но заросла до такой степени, что отныне претендовать могла разве что на звание тропы. Молодая древесная поросль подступала к ней вплотную, и пришлось сбавить шаг, чтобы лошади не спотыкались о спрятанные в зарослях колдобины. Ближайшие деревья норовили зацепить всадников когтистыми растопыренными лапами, и вскоре доктор Марим и Мило были вынуждены спешиться.

— Что ж, — проговорил доктор. — Должен признать, ты был, как всегда прав. Ночью по лесу ездить верхом неразумно…

— Вот-вот, — сказал Мило, но этим и ограничился. В лесу его врожденную словоохотливость как рукой сняло. Он даже не смел смотреть себе под ноги, озираясь вокруг с напряженным вниманием. Но не различал ничего, кроме темноты.

И внезапно раздавшийся резкий звук заставил Мило подскочить едва ли не к вершинам деревьев. Напуганная его движением лошадь шарахнулась и вломилась в ближайший куст с хрустом и треском. Рядом доктор, сердито ругаясь, успокаивал своего обеспокоенного скакуна.

— Что с тобой, Мило! — выдохнул он, наконец. — Это всего лишь какая-то птица!

— Нет уж, господин доктор, — сипло ответил Мило, поглаживая морду встревоженного коня. — Это точно была не птица! Я слышал! Это было что-то другое, не звериное и не человеческое…

— Ну, конечно… — отмахнулся доктор. — Что может быть… — Конец фразы оборвал тот же звук, и изумленный доктор воскликнул: — Это же ребенок! Мило, там в лесу плачет ребенок. Очень маленький…