Похищенная, или Красавица для Чудовища - Валерия Чернованова Страница 5

У нее оставалось в запасе всего несколько часов. Одна короткая ночь, которая станет переломной в ее судьбе.

Серафи тоже боялась. Не того, что их вдруг поймают и погонят обратно в Лафлер. И даже не назойливых, а иногда и опасных во хмелю джентльменов, которые могли повстречаться им на пути к ведьме. Госпожа легко вразумит пьянчуг с помощью силы.

Серафи боялась Королевы и ее темного колдовства.

Слухи о Мари Лафо ходили разные. Юная рабыня могла припомнить с дюжину страшных историй, а то и больше, о кровавых обрядах, в результате которых погибали люди. Кто-то быстро, сгорая в одно мгновение. А кто-то медленно и мучительно.

– Ну что же ты застыла, как пень с глазами?! – прикрикнула на рабыню Мишель. – Скорей залезай в седло!

– Мне… мне страшно, мисс, – дрожа, как осиновый лист, проклацала зубами девушка. Поплотнее закутавшись в шерстяную шаль, чуть слышно повторила: – Так страшно…

– А станет еще страшнее, когда я с утра пораньше прикажу тебя выпороть!

В отличие от Флоранс средняя Беланже никогда не воспитывала слуг при помощи кнута и палки, была вспыльчивой, но быстро отходила. Однако сейчас Мишель готова была пригрозить Серафи какими угодно карами, лишь бы та перестала ныть и подошла к лошади, апатично пощипывающей траву.

Шмыгнув носом, служанка неуклюже умостилась в седле. Двигалась она неторопливо, до последнего надеясь, что кто-нибудь из домочадцев проснется, обнаружит, что хозяйская дочка исчезла, и их успеют остановить прежде, чем они покинут пределы поместья.

Но надеждам Серафи не суждено было сбыться. С тяжелым вздохом она тронула поводья. Ей ничего не оставалось, как последовать за госпожой, уверенно пришпорившей лошадь. Полночь сорвалась с места и понеслась по широкой аллее, обрамленной старыми высокими деревьями. Густые кроны тянулись друг к другу, почти смыкаясь над головами девушек, закрывая собой подернутое туманной пеленой небо.

Вскоре они уже мчались вдоль сахарных полей по направлению к Нью-Фэйтону. За сахарной плантацией Беланже начинались владения О’Фарреллов, с которыми Аделис и Вальбер были в приятельских отношениях. Старшие сыновья О’Фарреллов не первый год ухлестывали за Мишель, свято веря, что однажды своенравная красавица станет одному из них женой.

Но Мишель не видела рядом с собой никого, кроме Галена.

Девушкам повезло, они без приключений добрались до города. Несмотря на поздний час, жителям Дальвинского квартала, названного в честь первых иммигрантов из далекой Дальвинии, несколько веков назад переплывших океан в поисках лучшей жизни, было не до сна.

Серафи никогда не любила этот город. Поговаривали, что на том месте, где был возведен Нью-Фэйтон, прежде простиралось болото. Коренные жители этих земель, люди-волки, прозванные белыми поселенцами лугару, хоронили на болоте своих умерших и считали его священным. «Город на костях» – не без трепета говорили о Нью-Фэйтоне рабы.

В увеселительных заведениях Дальвинского квартала гремела музыка, в окнах звенели стекла от хохота и громких возгласов. Мишель напряженно озиралась, опасаясь увидеть кого-нибудь из знакомых. Серафи тоже вертела головой. Ежилась, вспоминая истории о духах и привидениях. Если верить молве, ночами они покидали свои могилы, расползались по подворотням и, затаившись, ждали появления одинокого прохожего, чтобы как следует его напугать. А самые злые не ленились разбрасываться проклятиями. Серафи очень не хотелось быть проклятой во цвете лет. Она мечтала повернуть обратно, а потому ее серая лошадка в яблоках еле переставляла ногами.

– Мисс Мишель, давайте вернемся домой. Ну, мисс Мишель, пожалуйста, – жалобно ныла служанка.

Серафи вскрикнула от неожиданности, когда двери салуна, формой напоминавшие крылья летучей мыши, распахнулись, выплюнув двух едва державшихся на ногах молодых мужчин. Один был без шляпы, при галстуке, повязанном впопыхах, и мятом костюме из дорогого коричневого сукна. У другого за головой болталась шляпа, зато не имелось сюртука. И рубашка, вместо того чтобы быть аккуратно заправленной в брюки, белела навыпуск.

Мишель вспыхнула. Это было одно из тех заведений, где мужчины развлекались не только игрой в карты. Тряхнув головой, она постаралась отогнать от себя неподобающие благовоспитанной леди мысли и легонько хлестнула лошадь по лощеному крупу, заставляя перейти с шага на рысь. Пока стоявшие в обнимку завсегдатаи публичного дома их не заметили. Это были те самые О’Фарреллы, что так отчаянно добивались руки Мишель, а сейчас фальшиво горланили похабную песенку о прелестях какой-то там красотки Лизбет.

Чувствуя, как сердце ускоряет свой ритм и ладони в митенках становятся влажными, Мишель доехала до конца квартала. Мимо пестрых вывесок магазинов, мимо обсаженных франжипани особняков и скромных, сколоченных абы как из досок густонаселенных домов.

Наконец Мишель остановилась, а следом за ней, тихонько охнув, замерла и Серафи. Ее снова начала бить дрожь, стоило ей увидеть старый, но тем не менее не утративший былой красоты дом. Черные провалы окон окаймляла пышная лепнина, увы, давно потерявшая цвет и местами раскрошившаяся. По обеим сторонам мощеной дорожки, что вела к крыльцу, темными пиками вырастали фонари, а крышу венчали крылатые каменные чудовища. Когда-то украшать карнизы такими вот статуями считалось хорошим тоном. Правда, у одного из монстров недоставало передних клыков и был отбит самый кончик хвоста. Да и черепица нуждалась в починке, а двор следовало бы очистить от прошлогодней пожухшей листвы.

– Мне кажется, не стоит будить Королеву, – несмело заикнулась рабыня, не заметив в доме ни единого лучика света. – Лучше поедемте отсюда, мисс.

– Мне кажется, тебе стоит умолкнуть, – храбрясь, шикнула на свою спутницу Мишель.

– Но, мисс… – жалобно пискнула та в ответ.

– Не успокоишься – попрошу мадам Лафо тебя успокоить! – пригрозила Мишель, заводясь. – Так успокоит, что в ближайшее время не проронишь и звука.

Серафи прижала руки к губам, испугавшись за свой язык и сразу поверив, что в припадке гнева хозяйка вполне может попросить колдунью о такой кошмарной услуге. А потому, что бы ни случилось, она госпоже больше слова не скажет.

Все равно ведь не вразумит.

В глубине души Мишель уже успела пожалеть о своем решении – уж слишком устрашающим в ночной тиши казалось ей жилище ведьмы. Однако упрямство и привычка доводить задуманное до конца оказались сильнее суеверного страха.

Передав поводья рабыне, она толкнула калитку, отозвавшуюся противным скрипом, и отправилась будить самую могущественную ведьму Нью-Фэйтона.

Вопреки опасениям Серафи, сон хозяйки дома не был нарушен. Дверь юным гостьям открыла сама Королева еще до того, как Мишель успела постучаться. Она так и застыла с занесенным в воздухе кулаком, с благоговейным трепетом взирая на колдунью. Невысокая и изящная, под взглядом рослой красавицы-жрицы Мишель вдруг почувствовала себя совсем крошечной.

Дочь плантатора и рабыни Мари Лафо росла свободной, холимая и лелеемая отцом. От него она унаследовала резкие благородные черты лица, хранившие печать гордыни, властный характер и некогда роскошный, а ныне пришедший в упадок особняк в центре города. Силу же будущая Королева Нью-Фэйтона впитала с молоком матери.