Повелитель Островов - Дэвид Аллен Дрейк Страница 5

Шарина потуже затянула поясок на тунике, которую использовала в качестве ночной рубашки.

— Шарина! Беги скорее за отшельником! — скомандовал Гаррик, осторожно переступая через порог и стараясь не ударить спасенную о дверной косяк. — Эта дама нуждается в помощи!

— Сейчас приведу его! — откликнулась девушка и бросилась вниз. Ее плащ остался в комнате, но Шарина посчитала, что утренняя прохлада не стоит минутной задержки. И так большую часть пути до хижины Ноннуса ей придется бежать, хотя под конец тропа становилась такой извилистой, что требовала осторожности даже при ярком свете дня.

— Ты не можешь идти в такой час, Шарина! — крикнула вдогонку мать. — И неодетая к тому же!

— Возьми с собой свет, Шарина! — помахал факелом Райз. Он не решался поднять его повыше из боязни подпалить потолок.

Однако девушка оставила их слова без внимания. Свет ей был нужен не более плаща… Хотя, по совести, она могла бы захватить и то, и другое, если б не привычка делать все назло родителям. Она выскочила в переднюю дверь и промелькнула во дворе прежде, чем кто-либо успел ее остановить.

Двустворчатые ворота так давно не закрывались, что под ними выросла высокая трава. Одна створка соскочила с верхней петли. Месяц еще ярко светил в вышине, но звезд уже не было видно на предутреннем небе.

Единственная настоящая улица в Барке представляла собой цепочку домов, спускающуюся к неглубокому заливу. По пути она пересекала мельничный водоем — поэтому был построен широкий каменный мост, говорят, в те же времена, что и сама мельница. В остальном улица была самая обычная — замусоренная, пыльная или топкая, в зависимости от времени года. После страшного шторма накануне все рытвины и колдобины, нажитые за века оживленного движения, оказались доверху наполнены водой. Шарина перескочила через дорогу с ловкостью, дарованной многолетней практикой, и направилась вверх по незаметной дорожке, огибающей деревушку.

В Барке не существовало четких границ, если не считать береговой линии. Дома беспорядочно тянулись во всех направлениях, так что со стороны трудно было сказать, где кончается деревня и начинаются прилежащие фермы. Сюда же вклинивались лесные участки и полоски пастбищ, принадлежавшие отдельным хозяйствам. Все вместе это и составляло деревушку Барка на берегу Внутреннего Моря.

Дорога, на которую свернула Шарина, почти сразу же ныряла в общинный лес, где обычно свиньи рыскали в поисках желудей, а несколько семей имели право собирать валежник на растопку. В этом лесу жил только один человек, и он в некотором смысле тоже был собственностью общины.

Гаррик неспроста послал за отшельником Нониусом Шарину вместо того, чтобы пойти за ним самому. Дело в том, что отшельник предпочитал наблюдать людей со стороны, как явления природы — весну или дождь. Единственной в деревне, для кого он делал исключение, являлась Шарина — к ней он относился как к человеку, может, даже как к личности.

Прекрасные светлые волосы Шарины в сочетании с серыми глазами отличали ее от остальных односельчан, в том числе и от родителей. Возможно, именно из-за этого она чувствовала себя чужестранкой в родной деревне, где прожила всю жизнь за исключением первых недель. Особое отношение Ноннуса дарило девушке такое же успокоение, как прикосновение знакомой ночной сорочки, когда, бывает, среди ночи очнешься от кошмара.

Дорога изгибалась, чтобы дальше снова соединиться с Гуртовой дорогой возле брода Хафнера. Однако ею никто не пользовался с иной целью, как повидать Ноннуса — практически вообще никто не пользовался. По обочинам дороги стояли заросли ежевики, которые время от времени цеплялись за подол Шарины. Она поспешно освобождалась и бежала дальше. Девушка знала: от ее проворства может зависеть жизнь человека.

Ноннус прослыл в общине целителем. Бабушка Халла рассказывала, что он появился неизвестно откуда за несколько лет до того, как в деревню вернулась Лора с мужем-чужаком и новорожденными двойняшками.

— Нам он показался похожим на бандита, — любила говаривать бабушка, — но тогдашний бейлиф [6]был такой же пустышкой, как нынешний Катчин. Никому не хватило духу протестовать, когда этот парень заграбастал себе местечко у излучины ручья. Когда сын Тревина ор-Цезала сломал ногу — тот самый мальчишка, который умер на следующий год от лихорадки, — так вот, он услышал его визг и поставил ему кость на место, тютелька в тютельку. Вот так мы и узнали, что он святой отшельник. Хотя если вы меня спросите, я скажу — он и по сей день выглядит как бандит.