Главный секрет - Наталья Анашкина Страница 49

Я смущенно кивнула, а она одобрительно подмигнула:

– Он хороший мальчик. Не обидит тебя. Я могу быть спокойна.

– Ну, а что будет дальше? – напряжённо спросила я. – Теперь, когда я отказалась?

– Дальше нужно будет найти другого носителя, – устало ответила мама. – Это ещё не конец истории. Но приступы на некоторое время должны прекратиться. Теперь, когда Дар знает, что ближайший носитель не готов его принять, он перестанет рваться в это новое тело. По крайней мере, я так думаю. – Она потёрла рукой переносицу и добавила: – Видишь ли, сейчас он не выходит со мной на контакт. Такая вот своеобразная реакция…

– Но он ведь слышит нас? Возможно, все вместе мы могли бы придумать какой-то выход.

– Например? – недоверчиво хмыкнула мама. – У тебя что, есть на примете ещё один несчастливый ребёнок с чистой душой, который согласится прямо сейчас принять Дар?

– Кстати, почему именно ребёнок? – не обращая внимания на мамин тон, поинтересовалась я. – Чем плох какой-нибудь взрослый человек?

– С ауры взрослого человека практически невозможно считать то, что нам нужно, – терпеливо пояснила она. – С годами следы чистой души полностью стираются и никак нельзя определить, восприимчив ли конкретный человек к истинной магии.

– Но ты ведь сама говорила, что в мире полно всяких там… шаманов, экстрасенсов и прочих.

– Да, но это другое. Ни один экстрасенс или шаман никогда не будет уметь делать всё то, что могу я, благодаря Дару. Они черпают свою силу откуда-то извне, из других источников энергии. И по сравнению с Даром это просто жалкие крохи. Нет, мы не можем говорить, что у таких людей чистая душа только потому, что у них есть эти слабые, по сути, способности.

– Ладно, допустим. И всё-таки я уверена, что знаю одного такого человека, – сообщила я, стараясь придать своему голосу хоть немного таинственности. Мысль, которая неожиданно пришла мне в голову будоражила меня саму.

Мама удивлённо приподняла бровь и неожиданно сильно вздрогнула.

– Это Дар, – пояснила она. – Кажется, ты его заинтересовала.

– Ну, ещё бы, – хмыкнула я. – Так вот, я предлагаю ему сделку. Если мы достигнем обоюдных договорённостей, я назову имя следующего носителя.

– Говори, – задумчиво отозвалась мама, глядя куда-то в пустоту. – Он готов тебя выслушать.

– Сначала я назову свои условия, – безапелляционно заявила я, скрестив на груди руки. Как ни странно данная поза придала мне немного уверенности, и я решила идти до конца со своей безумной идеей. – Я требую, чтобы ты, Дар, компенсировал маме те годы, которые она провела в преждевременных мучениях. Это ведь на самом деле не её вина. Она всего лишь человек. Это именно ты «прошляпил» Меняющую Судьбы. И чтобы всё было по-честному, эти годы ты должен не просто компенсировать, а поддерживать мамино тело на должном уровне. Я сейчас говорю о её молодости, здоровье и внешних опасностях.

Я замолчала и внимательно всмотрелась в лицо мамы, которая продолжала неподвижно смотреть перед собой. Шёл ли между ними внутренний диалог или же Дар просто обдумывал моё предложение, я не знала.

Наконец я заметила явные изменения в её мимике. Взгляд посветлел, а губы тронула улыбка, сначала нерешительная, но затем всё более смелая и даже счастливая.

– Кэт, он согласен! – радостно воскликнула она. – Более того, он готов удвоить награду! Подарить мне не шесть, а двенадцать лет! Если только дело выгорит, конечно…

Я подскочила и запрыгала на месте, хлопая в ладоши.

Господи, неужели у меня хоть что-то получилось! Так, ладно, ещё слишком рано праздновать победу.

Мама, наблюдавшая мой всплеск бурной радости, смотрела на меня с надеждой, но в то же время с тревогой. Видимо, ей пришла в голову всё та же мысль о преждевременности.

– В общем, когда я была в Лабиринте, – быстро затараторила я, – там была одна женщина. Её зовут Доминик Готье. Она откуда-то из Франции. И сейчас её насильно удерживают в психиатрической лечебнице…

– Почему ты решила, что она нам подходит? – нетерпеливо перебила мама или, что вернее, Дар её голосом.

– Её никак нельзя назвать обычной женщиной, – принялась убеждать я. – Она умеет покидать свою телесную оболочку. И она черпает свои силы не откуда-то извне, а изнутри себя. Только боюсь их осталось совсем немного.

– Даже если она, действительно, окажется способной принять Дар, в чём пока что нет никакой уверенности, то с чего ты решила, что она согласится это сделать?

– Да потому что единственное, на что она сейчас может надеяться, это и есть чудо! Ей нужна помощь! – Я почувствовала, как мои ладони вспотели от волнения. – Кроме того, – продолжила я, – отказ от любви для неё не станет проблемой. Ведь всё плохое, что с ней случилось, произошло как раз из-за того, что она полюбила мужчину.

Я замолчала, понимая, что выложила все свои аргументы и самое главное теперь то, чтобы их согласились хотя бы проверить.

Мама тоже молчала, её лицо выглядело напряжённым и озабоченным. Наконец она снова произнесла:

– Если всё так, как ты говоришь, эта женщина, должно быть, зла на весь мир. Как же ей можно доверить Дар?

– Я видела её лишь мельком и, если быть честной, не могу сказать, что у мадам Готье на душе. Но там был кое-кто ещё! – поспешно добавила я, боясь, что меня опять не дослушают. – Встречающий. Вот он был готов поручиться за Доминик! Он считал её очень хорошим человеком. И я почти уверена, что он не ошибся в своей оценке. Думаю, она захочет поквитаться лишь со своим мужем. Если поменять их местами, её должно это устроить. В Лабиринте как раз освободилась подходящая вакансия для такого как он…

– Отправь мне мысленный портрет этой женщины, – потребовала мама.

Я постаралась как можно чётче представить образ черноволосой красавицы с горящими глазами, вспомнить её манеры, голос и даже свои собственный ощущения за нашу короткую встречу.

– Достаточно. Дар ухватил ауру. Теперь он её ищет.

Прошло несколько мучительных минут ожидания, во время которых я не находила себе места и расхаживала туда-сюда по комнате, а мама, напротив, сидела, застыв словно неподвижная статуя. Наконец, она встрепенулась и быстро проговорила:

– Он нашёл её, Кэт. Всё, как ты говорила, она во Франции и всё ещё в лечебнице. Очень плоха. Кажется, пыталась бежать, но попытка была неудачной. Теперь я должна отправиться туда, чтобы выяснить всё на месте.

Сказав это, она тут же исчезла, словно её и не было. Я потопталась на пороге маминой комнаты, размышляя остаться ли мне тут или дожидаться новостей, чем-то при этом занявшись. Второй вариант показался мне более удачным, тем более, что ужин мы сегодня пропустили. Мороженое и клубника были не в счёт.

Я прошла на кухню и загремела тарелками, разогревая еду. Затем в одиночестве принялась поглощать ужин, поскольку мамы всё ещё не было. И лишь когда я закончила мыть посуду, сзади послышались её торопливые шаги и возбуждённо-звонкий голос: