Ад уже здесь - Сурен Цормудян Страница 45

— Послушай, — перебил его Илья, — Мы, люди, живые существа наделенные разумом и имеющие творческий потенциал и тягу к развитию и совершенствованию. Да, у нас еще странный инстинкт саморазрушения и дикие предпосылки к деградации, но это тот хаос, что правит миром и та борьба, в которой рождаются победы над всеми препятствиями и над самими собой, в конце концов. Таковы правила игры, которая зовется жизнью. Или мы боремся всю жизнь. Или мы сдаемся и тогда нам конец. А что до смерти, она лишь очередной рубеж в перевоплощении, ибо один мудрый человек сказал, что жизнь это лишь мгновение между двумя бесконечностями. Но сама суть жизни, это ее продолжение в новых поколениях. Это перенос знаний и информации во времени.

— Я не понимаю. — Вздохнул Николай.

— Не удивительно, — хмыкнул Крест, — Видишь ли, человек насыщен мыслями. Эмоциями. Фантазиями. Рациональное мышление, сродни математическим формулам и мысли что кротчайшее расстояние между двумя точками, всего лишь прямая, а не дорога, вокруг которой могут расти, скажем, деревья или вдоль которой могут раскинуться деревушки с уютными дворами, приведет к абсолютной деградации. Размышления, что калеки будут только обузой, а дети, в условиях, когда они в большей степени могут родиться мертвыми или больными, уничтожат саму жизнь. Но суть жизни в том, чтобы быть. И жизнь человеком не кончается. Не будет человека? Что ж, сам виноват, ибо не думал он о последствиях того, что творит и не хотел рожать детей. Но жизнь будет и без него. Проблема в том, что человеческое творение, именуемое ХАРП, грозит уничтожить саму колыбель этой жизни и все проявления живого. Вот тут нам надо очень постараться, чтобы этого не произошло. Если жизнь не остановится на этом, то и мы, бессмертны. Даже если умрем.

— Я все равно ничего не понимаю, — Васнецов мотнул головой.

— Ты слышал о городе Припять?

— Нет.

— А о Чернобыле?

— Да. Слышал, — Кивнул Николай.

— Ну, так вот. Я там был за несколько лет до войны. В Припяти. Это городок рядом с Чернобыльской станцией. Такой, вроде вашего Надеждинска. Был я там… Ну, скажем, по долгу службы. Жутким местом мне он показался тогда. Мертвый заброшенный город. Я ведь не знал, что скоро все города будут еще хуже. Разрушены, а не просто покинуты, и покрыты снегом. Но тогда мне Припять показалась самым страшным местом из тех, где я мог бы побывать. Но мнение изменилось довольно быстро. Я вошел в один заброшенный дом. На пятом этаже, в пустой комнате из бетонного пола росла молодая березка. Ее корни медленно, год за годом, пробивались сквозь непобедимый бетон и арматуру, опутывая мертвый камень своей живой паутиной корней. И тогда я осознал, как озарение, жизнь возьмет свое при малейшей возможности. Даже самый маленький, призрачный шанс, она, в отличие от разумного человека, ни за что не упустит. И в этом сила и величие живой природы. Только тогда я понял, что в этом мертвом городе щебечут птицы. Что в заброшенных окрестностях множество животных, даже редкие виды которых, воспользовались отсутствием людей, чтобы восстановить свою популяцию. И не смотря на всю трагедию, что постигла тогда жителей этого города, в этом буйстве живой природы на бетонных плитах, в этой рвущейся сквозь асфальт траве и цветущих одуванчиках был великий оптимизм торжества жизни над смертью. Во время второй мировой войны в северной Атлантике прекратилось рыболовство, ибо корабли там подвергались смертельной опасности нападения немецких подлодок. После войны выяснилось, что в тех краях небывалое количество рыбы. Они множились тысячекратно, пока люди убивали друг друга, пуская на дно караваны судов. Это торжество жизни. Это намек на то, что люди могут уничтожить сами себя, но тогда природа возьмет свое. Она будет побеждать вопреки любым рациональным расчетам и логичности смерти. Именно поэтому, рациональный расчет тут не уместен. Именно поэтому, если есть возможность и желание иметь детей, то надо их рожать, стараясь как можно уменьшить риски их болезней. И вкладывать в них незнающую рациональности и расчета любовь. Растить их, даря им знания и воспитывая в них одну простую мысль, надо не стараться победить дикую природу, провозгласив себя, человека, царем этой самой природы, а искать пути гармонии с ней. И тогда, человек обретет то самое бессмертие жизни, даже при всей неизбежности телесной смерти. Но все это возможно будет, если остановить ХАРП, который может уничтожить всю планету, не дав уже никаким проявлениям жизни никакого шанса. Теперь понимаешь?

— Кажется да. Но странно слышать такое от тебя, уж извини. Но такой циник и жесткий человек говорит такое… Даже в голове не укладывается.

Людоед усмехнулся, повернув голову и взглянув на Николая.

— А жизнь вообще полна парадоксов, в том то и вся прелесть. Вот тебе самый простой парадокс. Мы, два существа люто ненавидящие людей, хотим спасти этих самых людей, и готовы пожертвовать ради этого и людьми и самими собой. Разве нет? Парадокс? Парадокс! Так что умение контролировать свои эмоции, еще не значит, полностью их исключить из своего разума. Но если мыслить ты будешь без всякого отсутствия эмоций, как признаков живого разума, то ты просто придешь к простому умозаключению, что жизнь сама по себе иррациональна, а значит, ее не должно быть.

— Почему?

— Ну, все очень просто, если выстраивать логическую рациональную цепь. Следи за мыслью. Появилась вселенная. Появилось солнце. Появилась земля. На земле возникла жизнь. Она эволюционирует и развевается. Но солнце когда-нибудь выработает весь свой водород и умрет. А без него и жизни быть не может. Особенно если оно взорвется, что весьма возможно. Значит в, жизни нет никакого смысла. Вот и все.

— Но разве это не истина?

— Истина? Истина в том, что мы состоим из миллионов клеток, которые состоят из химических элементов. А химические элементы рождаются в термоядерном котле звезд и взрывы этих звезд, знаменующие их смерть, разбрасывают эти элементы по вселенной, давая призрачный шанс собрать из этих кирпичиков фундамент новой жизни. Мы с тобой, говоря метафорически, звездная пыль. Мы детища звезд. Мы частички их. В это мысль, построенная на эмоциях и оптимизме. На вере. А вера, так или иначе, провозглашает жизнь. Так что пусть наше солнце проживет отпущенный ей срок. Но, быть может, если мы не проиграем нашу с тобой битву за жизнь на этой планете, сама жизнь к тому времени сможет вырваться за рамки нашего крохотного шарика и зацветет буйством жизни другая планета. Сотни планет. Вся вселенная. И тогда будет полная победа. Будет полное торжество жизни над смертью. И в том будет и наша с тобой заслуга. И заслуга в том будет и Юрия и Андрея. И павших бойцов конфедератов, что отбивали атаки тех, кто хотел вас уничтожить. И будет в том победа твоего отца и твоей матери, что дали тебе жизнь. И поэтому должны быть дети, которые восстановят новую цивилизацию и будут помнить уроки прошлого. И которые смогут населить эту вселенную жизнью. Ведь каждая не рожденная жизнь, могла дать лекарства от неизлечимых болезней. Могла дать миру новые изобретения, которые не будут пущены новыми лидерами, по плохому примеру их неудачливых предков на разрушительное оружие, а на новые космические корабли, на развитие технологий выращивания растений на Марсе. И потом еще более совершенные корабли, которые домчат до далеких звезд. И не будет этому конца. Так что если мы победим ХАРП, то впереди у нас будет целая вечность. Бесконечность открытий и новых знаний. Огромная вселенная. Впереди бессмертие, даже если мы с тобой умрем. Вот так.