У кошки девять свиданий - Эля Рин Страница 45

Если бы у меня был собственный лес, в лесу болото, а в болоте — тихий омут, то я непременно назвал бы его Константином. Ибо ни в одном другом из моих знакомых отродясь не водилось столько чертей и мозговых слизней.

Две недели назад Костя позвонил мне и сказал, не здороваясь:

— Прикинь. Он издал книгу.

И я сразу понял, о ком речь.

Двоюродный брат Костика — тоже Константин, именно Константин, полным именем, и никак иначе! — выглядящий как питерская интеллигенция в сотом поколении, наконец разродился своим печатным трудом, которым он компостировал мозги всем друзьям и приятелям предыдущие несколько лет. Выглядело это примерно так. Когда в орбиту внимания Константина попадал кто-то, потенциально заинтересованный в мире литературы, у нашего писателя над головой тут же загоралась иллюзорная поисковая лампочка. Примерно как у глубоководной рыбы-хищника. И дальше уже не было ни одного шанса уйти от него, не послушав про его труд, “который обязательно станет прорывом в мире городского темного фэнтези и литературной эклектики!” Эклектика заключалась в том, что в тексте Константин намешал разные времена и персонажей, добавил конфликт кровавых чернокнижников, а сверху щедро полил описаниями Петербурга. Суда по этим описаниям, Константин любил родной город странною, очень странною любовью. На грани с отвращением.

Костик стоически переносил эти излияния, потому что привык. Еще до книги Константин пару лет барахтался в мутных волнах эзотерики. Читал по ладони, составлял гороскопы и искал способы узнать всё о своей прошлой жизни. До этого — увлекался тайными обществами, нашел местную масонскую ложу и долго преследовал ее членов, уговаривая дать ему шанс и возможность послужить их правому делу. Так что книга выглядела более безобидным и полезным увлечением.

Главное, никто со стороны не заподозрил бы Константина в том, что внутри него резвятся черти, требуя то придумывать псевдоисторические кровавые истории о Сенной площади, то разоблачать рептилоидов. Со стороны он выглядел исключительно спокойным, дружелюбным, адекватным и милым. Не удивлюсь, если на работе в него были поголовно влюблены все девушки. Только вряд ли кто-то из них мог рассчитывать на взаимность. В жизни у Константина в один момент времени было место лишь одной пламенной страсти.

И вот она наконец явилась в мир.

— Ага, — ответил я. — Теперь он будет просить ее покупать?

— Если бы, — тоскливо сказал Костик. — Теперь он просит организовать ему хорошую презентацию. Не эту вот стандартную, как делают в книжных магазинах. Автографы там, интервью с автором…. Он просит нечто глобальное.

— И что? — спросил я. — Ведешься на его уговоры?

— Ты же понимаешь, что если друзья и родные оплошают, за дело возьмется сам Константин?

— И что?

— А то, что мне пока еще Петербург нравится. Я к нему теплые чувства питаю, знаешь ли. Не хочу потом жить на развалинах города после презентации в уникальном стиле Константина. Придется превентивно возглавить безумие.

— Тогда удачи! — вполне искренне пожелал я. — Только, пожалуйста, без меня.

Еще до выхода на бумаге “Желтые гвозди” успели надоесть мне хуже горькой редьки.

— Хорошо, — буркнул Костик и отключился.

Еще через неделю он позвонил снова.

— Слушай, — робко поинтересовался он. — Помнишь, ты говорил, что у тебя есть кто-то свой на Ленфильме?

— Ну, да, — ответил я. У меня там в администрации работала тетушка. — А что?

— Не мог бы ты раздобыть нам разрешение на вход?

— “Нам” — это кому именно?

— Ну, в экскурсионный автобус помещается человек сорок, так что на сорок человек. Но ты не волнуйся! Нам надо просто спеть песню.

— Ага, — тут прозрение озарило мою душу. — Спорю на что угодно, это для Константина?

— Да, — признался Костя. — Понимаешь, он хотел закончить презентацию в катакомбах. Дались ему эти катакомбы. Ну, я нашел ему человека, который готов был поводить людей по метрополитену. Даже готов был надеть плащ чернокнижника и зачитывать отрывки из книги!

— Ого! Вот это героизм.

— Да. Но Константину всё не то! Он сначала ныл, что это недостаточно мрачно. А потом раздобыл у меня телефон экскурсовода и насмерть с ним поругался. Теперь тот и слышать не хочет о Константине. И коллег своих предупредил, чтобы не имели с нами дела. Так что я это… замену ищу. Нет ли там на Ленфильме каких-нибудь катакомб? Ну, самых маленьких?

— Нет, — отрезал я. — Есть только задний двор и темные коридоры.

— Сойдет! — обрадовался Костик так, как будто я уже согласился.

В среду ближе к вечеру, когда я пил чай с бубликами в офисе, поглаживал болящее после вчерашнего бега за чайками колено и размышляя о сущем, Костя позвонил в третий раз.