Школа выживания - Марина Ефиминюк Страница 42

— Ты мне польстила. — Он с благодарностью отодвинул от себя тарелку и поднялся. — Помочь?

Подстегиваемые голодом мы работали слажено и быстро.

Пока я нарезала зелень, Оливер взбивал яйца в глиняной плошке. Плюхнув на очаг тяжелую сковороду, я привычно щелкнула пальцами, чтобы зажечь огонь, и перед глазами блеснула вспышка.

Вместо крошечных голубоватых язычков, пробегавших по диаметру конфорки, к потолку вырвался ослепительный столп пламени, подкинувший к потолку чугунную посудину. Казалось, что время замедлило ход, позволяя во всех красках разглядеть огонь. Широко раскрытыми глазами я смотрела на сплетенные струи, настолько жаркие, что воздух плавился и дрожал, секунда тянулась и тянулась.

Внезапно Оливер сбил меня с ног, и мы повалилась на пол. Он ловко принял удар от падения, и я оказалась закрытой от взрыва. Тяжело дыша, уткнулась ему в грудь, вжалась в его тело. В нескольких дюймах от нас с грохотом приземлилась сковородка, пространство замерло. Мы лежали, не шевелясь. Вокруг разливалась испуганная, настороженная тишина, и ощущался горький запах гари.

Оливер приподнялся на локтях и заглянул мне в лицо:

— Ты в порядке? Не поранилась?

От шока мне не удалось выдавить ни слова, только кивнуть. Откатившись, он гибко поднялся и протянул руку мне. Я помедлила, прежде чем вложить пальцы в раскрытую ладонь. То как Оливер принимал решения, не медля, не раздумывая, буквально на инстинктивном уровне, как в совершенстве владел телом, снова навело на мысль о боевой подготовке.

На потолке над очагом темнел неровный выжженный круг.

— Надо будет побелить, — резюмировал сосед, не выказывал ни жестом, ни голосом досады из-за нежданного ремонта.

— Угу, — вздохнула я.

Перед мысленным взором невольно появился другой потолок, в другом доме, нашем столичном особняке. Испуганные и ошеломленные, вместе с мамой мы задирали головы и разглядывали прожженную до перекрытия дыру. Кухня лежала в руинах, искореженный очаг покрылся копотью. На моем белом платье чернели разводы. Мы недоуменно переглядывались и еще не понимали, что это было начало конца.

— Испугалась? — переспросил Оливер, возвращая меня в реальность. — Ты побледнела.

— Мою мать сжег Истинный свет, — произнесла я. — Ее болезнь начиналась так же. Сначала исчезала созидательность светлой магии.

— Абсолютно уверен, что ты пытаешься себя накрутить. Очаг старый, руны давно не обновлялись, как раз хотел вызвать мастера. Странно, что он раньше не бабахнул, — голос мужчины звучал твердо, убежденно.

— Да. — Я вздохнула и сжала в кулак руку с пробудившейся темной руной. — Скорее всего.

Сегодня проводили обряд сжигания Аглаи Ковалевой, и казалось, будто одна часть университета оцепенела, а другая продолжала жить, как ни в чем не бывало. В холле раздавался хохот, улыбались влюбленные парочки, сплетничали, спрятавшись за стеллажами, библиотекари. Горе доставляет страдания только тогда, когда касается лично.

Когда я вошла в лабораторию, то оказалось, что мой стол возле окна был занят новеньким адептом, прежде не появлявшимся в нашей лаборатории. Как правило, учеников допускали до проектов только на втором курсе, но к этому времени обычно оставалась только пятая часть потока. Одни сами переводились на специальности попроще, вторые сбегали, других выгоняли за плохую успеваемость, так что свободных мест всегда было предостаточно, больше чем в читальном зале.

Перед новичком лежала горка мелких деталей, деревянная шкатулка и куча свитков со вскрытой печатью. Замечу, моей именной печатью. Видимо, преподаватель посоветовал для практики разобраться в шкатулке с секретом, придуманной мной еще в средних классах лицея. Безделицу я сделала из скуки, маме в подарок, и когда показывала руководителю, то не подозревала, что по проекту начнут дрессировать начинающих аретфакторов. Новенький как раз с угрюмым видом пытался разобраться в описании и явно не понимал, с чего начать.

Когда я встала возле стола, он сделал вид, что не заметил моего появления. Пришлось постучать двумя пальцами по столешнице, чтобы привлечь внимание. Парень скосил глаза.

— Чего тебе? Кабинет кройки и шитья дальше по коридору.

— Так ты оттуда выбрался? — Настроение было под стать погоде, такое же паршивое.

— Я адепт по обмену.

— Надеюсь, обмен был не с факультетом изящных искусств?

— С Королевской Академией, — козырнул он элитарным учебным заведением.

— Послушай, адепт по обмену, ты тут товарищ новый и пока не знаешь, что у нас не принято занимать обжитые места. Собирай свои вещички и отвали за соседний стол.

— А здесь подписано? — ухмыльнулся новенький и указал на свитки:

— В этой хрени много мелких деталей и еще больше рун, а у меня со зрением не очень. Нужен свет, а стол у окна.

Только-только лаборатория гудела, как за спиной наступила звенящая от любопытства тишина.

— Не подписано, говоришь?

Понимая, что поступаю по-детски и рисуюсь, прямо пальцем я вывела на столешнице «Лерой». Метка, какая обычно стояла на всех придуманных мной артефактах, угрожающе вспыхнула голубоватым свечением, заставляя парня поморщиться. На деревянной поверхности остался выжженный росчерк.

— Лерой? — фыркнул нахал, начиная раскачиваться на стуле. — Карамелька, ты серьезно?

— Ты меня сейчас конфетой обозвал? — изогнула я брови.

— Все знают, что Лерой — парень.

— Да неужели?

Умник по обмену качался на моем почти колченогом стуле и всем видом напрашивался на неприятности. Не устояв перед соблазном, я ударила ботинком по давным-давно болтавшейся ножке, сама же за два года и расшатывала. Раздался хруст и, нелепо взмахнув руками, парень с грохотом кувыркнулся на спину. Воздух содрогнулся от отборных ругательств. Народ загоготал, как сумасшедший. Пока побежденный противник ковырялся на полу, я по-хозяйски плюхнула сумку на стол, невольно смахнув пару деталей.

— А я предупреждал! — радовался кто-то из артефакторов. — Предупреждал его, что Уварову перекашивает, когда этот стол занимают!

— Капец тебе! — рявкнул адепт, сгребшись с пола, но тут вмешался староста группы, видимо, уставший от клоунады. Он перехватил руку новичка и процедил:

— Остынь, придурок, и свали на другое место. Достал уже.

— Пусть она уходит!

— Подписи не видишь? — фыркнул староста, кивнул на только-только остывший росчерк.

Некоторое время парни таращились друг на друга, словно коты, готовые драться за территорию, хорошо без воинственного шипения. Вырвавшись, новичок зло цыкнул в мою сторону, со звоном ссыпал детали в шкатулку и, теряя по дороге свитки, переместился за соседний стол. И вроде отступил, но окончательно испоганил и без того отвратительное настроение.