Школа выживания - Марина Ефиминюк Страница 41

— Да, брось. Все уже закончилось, Крис…

— Отец закроет меня в монастыре, — прорыдала она.

— Думаю, что модистку с разрешительной грамотой он хочет в семью больше, чем монахиню, — уверила я.

— Да? — С покрасневшими от слез глазами она подняла голову и, заглядывая мне в лицо, шмыгнула носом.

— Так подсказывает здравый смысл.

— Лерой, ты совершенно не умеешь успокаивать, даже обняла меня не сразу. И по голове не погладила, а настучала.

— Ты заслужила и не спорь.

— Дамы? — позвал нас судебный заступник и, покосившись на настенные часы, деликатно намекнул, что нам следовало выметаться в экипаж, если мы не хотим добираться до города на омнибусе.

Домой я вернулась в глубоких сумерках. Под вымокшими от мелкой мороси деревьями уже сгущалась темнота. На втором этаже горел свет, и вдруг в груди странно заныло, а мысль, чтобы закрыться дома и провести вечер в одиночестве, показалась такой унылой, хоть вой. Не заходя к себе, я тут же поднялась на второй этаж и постучалась. Раздались шаги, Оливер открыл дверь. Некоторое время в молчании мы разглядывали другу друга. Я стояла, прислонившись к влажным от дождя перилам, он, привалившись плечом к косяку.

— Перцовая каша деда Вудса еще осталась? — вымолвила я. — Есть хочу.

Оливер пошире открыл дверь и подвинулся, позволяя мне войти.

— Что с подругой?

При воспоминании о скандале, случившемся в доме Серебровых, меня до сих пор пробирала дрожь.

— Должны назначить дату суда. Думаю, обойдется принудительными работами, но отец хочет отправить ее в монастырь. — Я подняла взгляд на Оливера, в его лице читалось одобрение. — Только попробуй сказать, что согласен.

Тот развел руками:

— Вам, ребятки, пора вернуться в реальный мир.

Они точно по выходным не встречались с Валентином Озеровым, чтобы сыграть партейку другую в карты и обсудить поганость Абриса?

— Между прочим, Абрис, господин преподаватель, твоя историческая родина.

— Поэтому я знаю, что туда не стоит соваться без разрешения, — парировал он.

Презрительно фыркнув, я ретировалась в купальню, чтобы помыть руки, а когда вернулась, то стол оказался накрыт к ужину, а комната пустовала. В мансарде было тепло, свет горел желтоватый, и он добавлял особенного уюта. В тарелках уже дымилась каша, на очаге гудел закипающий ковш с водой для чая. Оливер как будто исчез.

Пытаясь его отыскать, я тихонечко подошла к приоткрытой двери в спальню, хотела позвать соседа по имени, но слова замерли на устах. Он стоял спиной ко мне и был раздет до пояса. От каждого движения под кожей перекатывались мускулы. На правой лопатке темнела вытатуированная незнакомая руна. Линии переплетались в сложном рисунке, настолько необычном и искусном, что хотелось рассмотреть каждую мелкую деталь. Возможно, даже прикоснуться. Надо было бы уйти, но ноги точно вросли в пол.

Неожиданно мужчина оглянулся через плечо и в тишине спокойно произнес:

— Это обычная татуировка, никакой магии.

— Извини, — отшатываясь, пролепетала я. Он услышал мое возбужденное сопение, ведь не мог же различить неприличный грохот сердца?

— Сними воду с огня, а то выкипит, — тем же ровным тоном велел он.

— Угу…

Быстро сняв ковш с очага, я отложила прихватку и скоренько направилась на выход.

— Ты куда? — донеслось мне в спину.

— А?

Одетый в джемпер Оливер с удивлением наблюдал за моим отступлением.

— Кое-что хотела в сумке взять, — моментально соврала я, ткнув пальцем на брошенную прямо на пол торбу.

— Садись есть, а то окончательно остынет. — Он кивнул на стол, сделав вид, что никакого конфуза не случилось. Может, посчитал, что каждая уважающая себя девственница раз в жизни имеет право не только ворваться к голому красивому мужику в купальню, но и подглядеть за ним в замочную скважину?

Усевшись за стол, некоторое время я таращилась на полоски молотого перца на поверхность каши, а потом решительно перемешала варево, приобретшее сероватый оттенок. Едва я сунула в рот ложку, даже толком не почувствовав вкуса, как на скатерть лег знакомый сборник темных рун. Еда пошла не в то горло.

— Очень остро, — залпом выпив почти стакан воды, промычала я.

— При похмелье отлично помогает острая горячая еда, — спокойно размешивая кашу в тарелке, отозвался Оливер, а потом, как будто между делом, спросил:

— Почему ты ее не выжгла?

Враз стало ясно, что он говорил про метку Кайдена на стене дома.

— Просто.

— Просто обладатель Истинного Света оставляет метку паладина у себя в жилище? Ты понимаешь, что открыто приглашаешь его в Тевет. К себе в дом…

— Да!

— Ты наивная или просто дура?

— Я наивная дура! Еще вопросы есть? — огрызнулась я и со звоном отшвырнула ложку. — Что за мерзотная привычка говорить на серьезные темы во время еды? Весь аппетит отбил.

— Ты ведешь себя, как ребенок.

— Извините, господин преподаватель, что не оправдываю ваших завышенных ожиданий! — фыркнула я, сложив руки на груди. — Раз тебя беспокоит метка, то уничтожил бы ее сам. Чего ты ее оставил?

— Потому что не по силам. Во мне нет магического света.

— Какая глупая отго… Чего?!

Оливер одарил меня ироничным взглядом и, усмехнувшись, сунул в рот ложку с кашей. На секунду его перекосило. Запив несъедобное кушанье водой, он, наконец, пояснил:

— Я говорил, что сила темной магии всегда стремится к нулю, а в смешанных браках она исчезает полностью уже к четвертому поколению. Скорее всего, мои внуки будут светлыми неофитами.

— Тогда, как ты пробуждаешь руны?.. Ах, конечно! В твоем стило стоит кристалл? — через мгновение ответила я на собственный вопрос.

Оливер согласно кивнул.

И как только раньше не догадалась? Кристаллы-ловушки, вбирающие магические свет из пространства, появились уже давно, но из-за дороговизны использовались только для штучных артефактов. Адепты университета не могли себе позволить роскошь заплатить бешеные деньги за крошечный камень.

— Красивая магия, — заметила я. — Дашь посмотреть?

— Нет.

— Жалко?

— Не хочу, чтобы ты его из любопытства разобрала на части. Оно мне дорого.

— Семейная реликвия?

— Нет, дорого заплатил артефактору.

— Никогда бы не подумала, что ты такой мелочный. — Я поднялась из-за стола. — Приготовлю омлет, а то каша по рецепту деда Вудса что-то совсем несъедобная. Кулинар из тебя, господин преподаватель, сказать честно, посредственный.