Каменный великан - Джеймс Блэйлок Страница 42

Но сидеть под лестницей, согнувшись в три погибели, тоже не имело смысла. Пару минут Эскаргот прислушивался к стуку своего сердца и напряженно вглядывался в темноту, спрашивая себя, не шевелятся ли там какие-то тени, а потом выполз из своего укрытия, но тут же нырнул обратно, стукнувшись головой о низкий потолок, ибо услышал тяжелые шаги на лестнице. Он затаил дыхание и вжался в стену. Если они пройдут мимо него, направляясь к задней двери, выходящей к заливу, то наверняка обернутся и увидят его, но он будет готов к этому. Он рванет к передней двери. В такую ночь никто не сможет догнать Эскаргота.

Это был Эбнер Хелстром, на сей раз со своим посохом. Эскаргот видел отвороты на брюках, металлический наконечник посоха и остроносые ботинки гнома, который остановился в прихожей, поджидая кого-то, кто спускался следом за ним. Эскаргот понял, кого именно, еще прежде, чем услышал голос. Он приготовился увидеть Лету, хотя ее появление здесь, в Бэламнии, после странных событий в Городе-на-Побережье казалось необъяснимым. Но да, именно она проследовала по коридору за своим дядюшкой. Похоже, оба очень торопились, – наверное, к счастью для Эскаргота, ибо ведьма, насколько он мог судить по предыдущим встречам, всегда чувствовала его присутствие. Вероятно, в спешке ее сверхъестественные способности несколько притупились. Но к чему такая спешка? Эскаргот ухмыльнулся. Они вдруг оказались перед необходимостью спасаться от преследования, верно? Несмотря на свои развязные подмигивания, гном боялся, что Эскаргот является более могущественным мстителем, чем кажется. Наверняка он задается вопросом, каким образом Эскаргот оказался в Бэламнии. Но, коли на то пошло, каким образом здесь оказался гном?

Эскаргот снова выполз из своего укрытия и пошел по темному коридору в глубину дома. Эти двое уже вышли через заднюю дверь. Он прибавил шагу. Терять их сейчас не стоило. Задняя дверь представляла собой жалкую развалюху, растрескавшуюся и покосившуюся. Эскаргот распахнул ее и едва не ступил в пустоту. В пятнадцати футах внизу темнел вязкий, илистый берег залива. Вдоль стены дома тянулась лестница, подпертая сваями, но лестничная площадка, находившаяся сразу за порогом, много лет назад обрушилась и упала в грязную жижу, так что дверь открывалась в пустоту. Эскаргот резко захлопнул дверь, чтобы не свалиться, продолжая движение по инерции, а потом снова открыл, на сей раз осторожно, высунулся наружу и увидел, что, если распахнуть дверь настежь, он сможет дошагнуть до уцелевших – хотя бы отчасти – досок лестничной площадки и, схватившись за перила, добраться до лестницы.

Лета и гном исчезли. Внизу Эскаргот не видел ничего, кроме грязной жижи, прибитого к берегу мусора и теней от покосившихся свай. Потом футах в пятидесяти от дома в лунном свете блеснуло что-то похожее на полированный медный наконечник посоха, и Эскаргот услышал тихое проклятие и чавканье ног по грязи. Они улепетывали, словно вспугнутые крабы, пробираясь под доками и стоящими на сваях зданиями. Эскаргот последовал за ними, стараясь ступать не по грязи, а по камням или, на худой конец, по следам, оставленным гномом и девушкой. Он снова потерял их. Он остановился и прислушался, но ничего не услышал. Внезапно ему пришло в голову, что его опять провели. Что если они с самого начала знали, что он идет за ними? Что если они заманивают его на темный пустынный берег, чтобы там проломить ему череп? Но он должен продолжить преследование, верно? Он будет проклинать себя утром, когда взойдет солнце, если отступит сейчас.

Через пятьдесят футов дома и пирсы внезапно закончились на краю длинной, изогнутой дугой песчаной отмели, тянувшейся до самой дамбы. В пределах двух миль на залитом лунным светом берегу никого не было видно. Никто не шел по отмели или по верху стены. Эскаргот потерял их. Они юркнули в подвал одного из заброшенных консервных заводиков, мимо которых проходили. Но какого именно? Эскаргот повернулся и торопливо зашагал обратно, всматриваясь в землю под ногами. Он видел лишь одну цепочку следов – своих собственных. Он оказался недостаточно внимателен. Хорошим же сыщиком он выказал себя: мчался вперед, ничего вокруг не замечая, в то время как эти двое просто свернули в сторону, предоставив преследователю пробежать мимо.

Наконец он обнаружил еще две цепочки следов, но они сворачивали к морю, а не к дороге. Эскаргот пошел по ним и скоро увидел путаницу следов и длинную борозду в грязи, явно оставленную гребной шлюпкой, которую волокли по берегу. Эти двое направлялись к спрятанной лодке. Он прислушался, приложив ладонь к уху. Откуда-то с запада, приглушенное расстоянием и тьмой, доносилось бренчание пианино и крики гуляк, веселившихся в портовых тавернах. А с близкого расстояния, с освещенного звездами залива, долетал плеск весел и приглушенные голоса – Лета и гном уплывали в глубину дельты.

Эскаргот повернулся и помчался к тому месту, где начиналась дамба. Взобравшись на нее, он всмотрелся в темноту и увидел покачивающуюся на воде тень и лунный свет, мерцающий на крохотных волнах, расходившихся от лодки, которая направлялась не к огням города, а к устью реки Твит, словно гном и Лета убегали отсюда раз и навсегда. Эскаргот провожал лодку взглядом, пока она не исчезла во мраке ночи; теперь он слышал только бренчание далекого пианино и плеск приливных волн о сваи, который напомнил ему, что время позднее, а до субмарины еще плестись и плестись.

Он последует за ними утром, вот что он сделает. Если они действительно поплыли вверх по реке, он легко их нагонит, останавливаясь в расположенных по берегам реки деревнях и расспрашивая местных жителей. Люди наверняка запомнят гнома, да и Лету тоже. Эскаргот уж точно не мог забыть девушку, хотя последняя встреча с ней определенно показала, что забыть надо.

Если окажется, что они не стали подниматься вверх по реке, он сможет повернуть обратно и возвратиться в Город-на-Заливе. Судя по всему, они не знали, что он шел за ними по пятам. Ничто не мешало Эскарготу снова наведаться в заброшенный дом. Он вернется туда завтра утром и все хорошенько осмотрит. Безусловно, он обнаружит там нечто важное. Однако для него самого оставалось тайной, что именно он надеется там найти. Казалось, тайна теперь составляла единственный смысл жизни Эскаргота, являлась конечной целью пути, и теперь она притягивала его с той же непреодолимой силой, с какой несколько недель назад притягивали Город-на-Побережье и праздник урожая. Эскарготу думалось, что он должен разгадать эту тайну, прежде чем ставить перед собой новые цели.

На рассвете Эскаргот уже вел субмарину вдоль берега плоского островка в дельте реки. У самой воды стояли в ряд хижины на сваях, и два десятка рыбаков бродили по отмелям, забрасывая сети в море в час отлива. До изрезанного причалами и пирсами берега, где Лета и гном могли пришвартовать свою шлюпку, оставалось добрых две мили. Искать шлюпку в царящей у пристаней суматохе не имело смысла. Эскарготу ничего не оставалось, как плыть вперед, предположив, что они направились вверх по реке и не имеют ни малейшего намерения вернуться. В перископ он видел длинный ряд полуразрушенных заводских зданий и старых домов, где он двумя часами раньше потерял Эбнера Хелстрома с его племянницей. С расстояния четверти мили дома казались величественными и роскошными, ибо разбитые окна, растрескавшиеся двери и облупившаяся краска на стенах не различались. Дальше побережье имело совсем другой вид. У пристаней стояли рыболовные суда, и сотни моряков и портовых рабочих сновали взад-вперед, подобно муравьям, нагружая корабли бочками и тюками, выкрикивая команды и ни на мгновение не прекращая работы.