Призрачные дороги - Галина Ли Страница 42

Немного помолчав, юноша тихо добавил:

— Если бы мы владели даром смерти, думаешь, сидели бы до сих пор в холодных горах? Нашими покойниками отмечены земли от Наорга до предгорий Юндвари! Было бы легче легкого набрать армию мертвецов, как это сделал ты.

Заявление мага осветило мою способность создавать умертвия с неожиданной стороны. Во время сражения с оборотнями я использовал ее совершенно бездумно, приняв случившееся как факт. Ну да, умею, и что? Некроманты еще не на такое способны. Правда, мне для создания нежити заклинания не нужны, но все-таки в этой способности я не уникален. Или — уникален?

— Мне дана особая магия? — я решил до конца прояснить этот вопрос. Задан он был не случайно — требовалось узнать мнение мага, который не в состоянии соврать. Бывшее высочество, конечно, светлая голова, алхимик и все такое… но он тоже мог ошибаться или попросту упускать из виду важную деталь.

Агаи кивнул и поежился, то ли от холода, то ли от собственных мыслей:

— Не удивлюсь, если ты действительно окажешься сыном самого Мо. Знаешь, как ты колдуешь?

Я лишь хмыкнул — откуда?

Сирин проворчал:

— Вот то-то и оно, что не знаешь. А так не бывает! Магические способности — всего лишь инструмент, которым еще надо научиться пользоваться! А ты…

Агаи возмущенно передернул плечами:

— Ты колдуешь, словно дышишь — не замечая. Такое только демонам по зубам!

Последнее предложение прозвучало очень уверенно, кажется, в душе у аптекаря не осталось и тени сомнений.

Я осклабился в недоброй усмешке:

— Надо же, оказывается, предательство тебя ничему не научило.

Юноша, вздрогнув, прикусил губу и сдвинул брови:

— Живые слишком мало знают о природе демонов. Возможно, они совсем не зло. Ну… не совсем зло. Я много думал об этом. О себе, о тебе…

На этом слове голос сирин сломался:

— … и о том, что натворил. Если ты все-таки демон, то это ничего не меняет! Я и без клятвы буду тебе верен…

Тут меня повело от злости: будет он верен, скотина.

— Вот только от правды все равно никуда не деться… Только демоны могут поднимать мертвецов так, как это делаешь ты. Дюс, твой отец пожаловал в наш мир из преисподней!

Этого мерзавца вообще что-нибудь, кроме моего происхождения, волнует?

Я не выдержал и вызверился:

— Мы вроде как этот вопрос уже обсудили! Хватит! Возвращаться к нему не желаю!

Юноша мрачно огрызнулся:

— Ну, думать-то ты не запретишь!

Я оскалился:

— Уверен?

Сирин тут же насупился и замолк, а я, содрав со ствола кусок коры, принялся бездумно его ломать.

Получалось, можно успокоиться, раз Агаи подтвердил, что Пустошь для сирин непроходима. Вот только вопреки здравому смыслу, облегчение не наступило, и мага я в этом не винил: сомнения глодали не его, а мою душу. Что-то я опять упускал… Что-то ускользало от внимания… Что-то очень важное.

Я плотнее вжался спиной в дерево — ледяной ветер пробирал до костей — и попытался вспомнить каждый день нашего бегства из Сырта, каждое более-менее важное происшествие.

Что не давало мне покоя?! Наше столкновение с оборотнями?

Нет!

Рождение из неприкаянных душ умертвий?

Снова нет!

Вампиры? Вампиры…

Я не удержался от вздоха — вампиры, словно плохо отлаженная струна, заставляли раздраженно морщиться. И вовсе не потому, что я не доверял им в полной мере…. Просто порой они казались удивительно уязвимыми, несмотря на всю свою силу. Способными рассыпаться на куски в самый ответственный момент. Я даже мог сказать, когда появилось это чувство — после того клятого "вещего" сна!

И тут до меня дошло… Головоломка, что не давала покоя, сложилась…

Если это действительно так…. Если то, что я видел во сне, и правда случится…. Пустошь станет безопасна на много дней пути! Потому что все ее обитатели исчезнут — превратятся в серый пепел!

Но как тогда быть с надеждой Андру? Он явно рассчитывает укрыться в своем замке, хотя знает о грозящей опасности намного больше меня. Может, не все так безнадежно, как кажется?

Я резко поднялся, следом, не понимая, какая муха меня укусила, испуганно вскинулся Агаи. Мне же требовалось немедленно поговорить с Андру.

Плотные сумерки быстро окутывали лик Энеи, сгущая темноту. Дольше ждать не имело смысла, но на всякий случай, я пристально оглядел небеса. Неуютно в них было сейчас, пожалуй.

Я накинул на голову капюшон плаща и приказал:

— Пошли, надо быстрее выходить, пока возможность есть.

У самого лагеря у меня мелькнула интересная мысль, и я не удержался от вопроса:

— Агаи, а что будет с куполом невидимости в мороз?

Маг так и застыл на месте с открытым ртом:

— Я не знаю!

— Ну вот и подумай на досуге.

Все лучше, чем всякой ерундой голову забивать.

* * *

Ветер зло рванул полы плаща и попытался скинуть меня с лошади. Даже не верилось, что утром светило солнце и можно было ходить в одном камзоле. За полночи пути я успел продрогнуть до костей: плотная шерсть уже не спасала от непогоды.

Я придержал коня, пропустил мимо отряд и задержался взглядом на Эрхене, закутанной по самые уши в мой меховой плащ. Она не сразу согласилась его взять, пришлось объяснить, что она, Эрхена, может мерзнуть сколько угодно, раз головы на плечах нет, а вот Морре коченеть никто не позволит. Девушка тут же попыталась всучить мне малышку, но я препираний не допустил, процедив "Делай, что приказали!". И заслужил обиженный взгляд Морры. Честно заработанный взгляд: в дороге я хоть и держал ее на виду, а все-таки сторонился и на руки не брал — не до того было. Пришлось мысленно пообещать, что на первом же привале исправлю ситуацию.

Наконец мы остановились, выбрав для лагеря небольшую лощину: она неплохо защищала от ветра. Стоило мне спрыгнуть с коня, как рядом молчаливой тенью оказалась Эрхена. Упрямая девчонка попыталась вернуть плащ.

Я отмахнулся:

— Не морозься. Вот разведем костер, тогда отдашь.

Девушка поджала губы, но возразить не решилась.

Далеко за дровами ходить не пришлось: поперек лощины лежало дерево. Видно, еще весной его подмыл поток талой воды, а позже ветер завершил дело. Вампиры подтащили ясень к кострищу, а я, обрубив ветки топориком, подложил сухих листьев и мха. Бревно вспыхнуло так неожиданно и горячо, что едва удалось отпрянуть в сторону, чтобы не обжечься.

Не успел я выругаться, как услышал виноватое: