Ристалище - Александр Прозоров Страница 41

– Кстати, – вспомнил Найл. – Когда это ты спас мне жизнь? Что-то не припомню…

– После битвы у плато, – без малейшего смущения ответил паук. – Когда вы попали к князю в плен.

Тройлек уже не говорил «к нам» в плен, он говорил «в плен к князю» ненавязчиво дистанцируясь от прежнего хозяина. Что ж, его можно понять.

Пауки способны оплодотворить самку только один-единственный раз в жизни. Но если смертоносцы города, выполнив долг по продлению рода, тут же забывали о потомстве, то пауки северной страны знали своих детей, любили их и самолично растили, пока не приходила пора выпускать их во взрослый мир.

Тройлек воспользовался великой победой, чтобы заполучить в свое распоряжение роскошный дворец и, обладая немалым богатством, выписал себе самку прямо сюда.

Сейчас по коридорам и комнатам дворца Посланника Богини бегало множество трехмесячных паучат. Других детей у Тройлека не будет уже никогда, и он скорее откажется от всех богатств мира, нежели покинет своих малышей.

Вернувший власть над городом правитель может без колебаний зажарить их и скормить своим воинам, лишив Тройлека всякого смысла жизни, может казнить бывшего мучителя, оставив детей расти дикарями, а может просто прогнать отца, лишив его возможности увидеть потомков.

Неизвестно, сколько времени боролись в сознании смертоносца чувство долга и отцовский инстинкт, но победил второй. Паук желал преданно служить новому господину, всячески стремился доказать свою полезность теперь и прямо напоминал о заслугах прошлых.

– Я тогда хорошо изучил ваш разум, Посланник, и понял, что вы не любите крови, – рассказывал Тройлек. – Я, только я, убедил князя отпустить вас. Я был уверен, что убедившись в мощи нашей армии вы отговорите местных правителей оказывать нам сопротивление и сдадите город без боя. Я оказался прав. Вы вернулись назад и увели всех пауков. За это князь щедро наградил меня… Тут смертоносец замешкался. Естественно – ведь наградили его дворцом как раз Посланника Богини.

– А если бы я сгинул в пустыне? – повернулся к нему Найл.

– Нет, вы не мог пропасть в песках. Вы выросли в тамошних местах. Несколько дней на прежней родине не могли причинить вам никакого вреда.

– Значит, та сцена с картами…

– Инсценировка. Помните, как я торопил вас уходить? Любой из проигравших воинов без колебания зарубил бы вас на месте. Неприятных пленных обычно не жалеют.

– Милые люди служат в вашей армии, – покачал головой Найл. – Своих грабят, пленных убивают, слово не держат. Тройлек, тебе никогда не хотелось стать дикарем?

– Вы недооцениваете опасности, мой господин, – забеспокоился Тройлек. – Вы вступили в войну с сильной, очень могущественной страной.

– По-моему, это она пришла на наши земли.

– Теперь это уже не имеет значения. Мы должны приготовиться к возможной каре со стороны князя Граничного, иначе он просто разотрет нас всех в порошок.

– Вот как? – заинтересовался Найл. – И что ты предлагаешь?

– Мы должны найти союзников, господин. У князя Граничного много врагов. Вступив против него в коалицию, мы станем намного сильнее.

– Каким образом?

– Как это «каким»?! – возмутился паук. Нас будет много против него одного!

– В чем выразится эта сила реально?

– Мы соединим свои армии…

– То есть, – перебил Найл, – братья по плоти уйдут отсюда, чтобы вступить где-то в чужую армию, а город останется беззащитным? Не захочет ли князь воспользоваться моментом, чтобы уничтожить одного из членов «коалиции»?

– Мы может потребовать, чтобы члены коалиции оказали нам помощь войсками.

– Ну да, вместо «цивилизованной» армии князя здесь будет стоять другая «цивилизованная» армия. Нет, Тройлек, обойдемся без помощников.

– Один раз князь уже разгромил ваше войско.

– Эта была совсем другая армия, – покачал головой Найл. – Лучше ответь, когда нам грозит опасность?

Тройлек на несколько минут задумался, потом ответил:

– Через год.

– Только через год? – удивленно вскинул брови правитель.

– Князь вступил в войну с баронами Евсевским и Темногорским. Он приведет их к покорности, но на это уйдет время. В Приозерье стоит триста воинов при пятидесяти пауках. Вряд ли шериф рискнет послать их сюда и оставить свой город без защиты. Там сейчас дочь князя, спрятана от опасностей. Приозерье соединяется с остальными землями через единственное ущелье, там стоит крепость. Туда невозможно прорваться… – Тройлек опять задумался, и внезапно заявил: – Вы должны захватить Приозерье!

– Зачем оно мне?

– У вас мало воинов. Вы не выстоите в открытом бою. Но крепость в узком ущелье можно защищать годами! К тому же, если захватить в заложницы дочь князя… Он никогда не рискнет ее жизнью!

– Мне не нужны чужие города.

– Слушай меня, дикарь! – подпрыгнул на месте Тройлек. – Я ведь не о тебе, о своих детях забочусь! Если мы не сможем защититься, князь уничтожит всех! Тебе не нужен город! Тебе нужно ущелье! В ущелье ты сможешь устоять, имея в сотни раз меньше бойцов!

– Похоже, ты совершенно уверился в своей безнаказанности, – удивился выходке паука Найл. – Может, тебя все-таки бросить в реку?

– Если князь придет сюда, – сменил тактику Тройлек, – то ваши братья будут гибнуть тысячами. А защищать ущелье можно сотней бойцов.

– А сколько братьев по плоти умрут, штурмуя город?

– Ваши смертоносцы, мой господин, – почтительно склонился паук. Все равно не смогут жить здесь. Их будет убивать демон Света. А в Приозерье они окажутся в безопасности.

– Какой еще «демон Света»? – покачал головою Найл. – Ничего подобного в нашем городе никогда не водилось.

– Он приходит, когда пожелает, Посланник, – серьезно ответил Тройлек. – Убивает жуков и смертоносцев, и уходит неведомо куда.

– Вранье, – не очень уверено ответил правитель.

– Его видели многие люди.

– «Дикари» или «цивилизованные»?

– Он оставляет следы.

– Это хорошо, – с облегчением вздохнул Найл. Уж в чем в чем, а в следах он разбирался. Есть возможность закрыть вопрос раз и навсегда. Покажи.

Тройлек с готовностью сбежал с крыльца и двинулся в сторону квартала жуков. Найл шел за ним, оглядываясь на запертые двери, закрытые ставнями окна, спрятанные навесы. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем горожане поймут, что их никто не тронет?

Паук, временами забегая вперед, иногда чуть отставая, провел правителя по обжитым улицам, потом завернул на улицу с полуразрушенными пустыми домами, долго трусил по ней и вывел на обширный пустырь, настолько большой, что песок сложился на нем в несколько небольших барханчиков. Вдали, среди руин, выделялся одинокий шестиэтажный дом, стилизованный под стеклобетон. Судя по отблескам, в нем уцелели все стекла – невероятная редкость.