Век золотых роз - Анна Клименко Страница 4

– Вот этого. Покажите-ка мне его поближе, – сказал он посвященным.

Те вмиг оказались внутри клетки (ийлуры при этом дружно кинулись к стенке, даже от больных гниломясом так не шарахаются), схватили приглянувшегося Шезре мужчину и выволокли его в коридор.

Шезра удовлетворенно кивнул. Похоже, этого привезли недавно, он не выглядел ни больным, ни особо испуганным. В темных глазах блестело осторожное любопытство.

– Возрадуйся, – сказал Шезра намеченной жертве, – ибо кровь твоя станет усладой нашей великой матери.

И тут произошло то, чего жрец Шейниры второй ступени ожидал менее всего. Он не удивился бы, брось ийлур в лицо самые страшные проклятия. Даже глазом бы не моргнул, повались этот здоровяк в ноги с мольбами о пощаде. Но вместо этого ийлур хмыкнул. Презрительно. Насмешливо. Словно Шезра сказал не ритуальную фразу, а глупость из тех, какие порой изрекают только что прошедшие посвящение и при этом считают неоспоримой истиной.

– Тебя помоют и приготовят к церемонии, – продолжил синх, внимательно разглядывая жертву и пытаясь обнаружить на мятом и заросшем бородой лице хотя бы тень страха.

Страха не было – только наглая ухмылка.

– Разве то, что я говорю, не достигает твоего разума, презренный? – озадаченно спросил Шезра.

Ийлур сплюнул на грязный пол, в упор взглянул на жреца.

– Дурачье. Вы все – сплошь дурачье. Думаете, что самые одаренные? Что только вам дано убивать молитвой?

Посвященные в замешательстве переглянулись. Да и сам Шезра несколько мгновений не знал, что сказать в ответ. А потом, когда нужные, язвительные слова нашлись-таки, стало уже не до разговоров – ибо ийлур… Да, этот грязный ийлур, порожденный Фэнтаром, обратился с молитвой к самой Шейнире.

– Что?!! Что такое?..

Ийлур рассмеялся. Его руки взметнулись вверх, словно вздымая с пола мутную пелену, частички несуществующего пепла…

– И приношу их в жертву! – хрипло выкрикнул пленник.

«Да она же ответила ему», – успел подумать Шезра, и через мгновение услышал вопль посвященного. «Покрывало Шейниры» окутало худое, ломкое тело молодого синха; мириады частиц впились в плоть, высушивая, выпивая жизнь, отдавая все тепло и влагу самой богине. А синх кричал и кричал, и вопль, многократно отражаясь от высоких сводов, впивался когтями мигрени в голову, отдавался в судорожно сжимающихся сердцах.

Шезра попятился, поскользнулся и едва не упал, но успел схватиться за прут пустующей клетки. То, что происходило, не укладывалось в его голове, казалось иллюзией, прихотью богини… Но нет. Тело второго посвященного дернулось, кажется, он пытался бежать – и очутилось в темном коконе.

«Как же так?!! Почему?!!»

Но на раздумья времени не осталось. Ийлур сделал шаг вперед, на бледном лице блуждала все та же наглая ухмылка. Он шагнул – Покрывало Шейниры покатилось в сторону Шезры.

На своем пути оно задело притихшего было элеана, и тот упал сухой куколкой на покрытый нечистотами пол клетки.

«Ты… как же ты могла дать Силу нашему врагу?!!»

Шезра открылся Шейнире, протягивая к ней руки, моля дать силу…

Она ответила, милостиво наполняя все существо синха темной злостью и жаждой увидеть ийлура лежащим на алтаре, выпотрошенным и обескровленным.

Две пелены столкнулись, судорога скрутила каждый мускул… А ийлур, глухо вскрикнув, упал.

– Благодарю тебя, – шепнул синх.

Все-таки он, истинное дитя своей Темной матери, был сильнее.

Синх метнулся к поверженному врагу, нащупывая жертвенный кинжал.

Но оружие не понадобилось: ийлур навзничь лежал на скользких каменных плитах, изо рта, пузырясь, текла кровь. Шезра схватил его голову, заставил смотреть себе в глаза.

– Говори! Как?!!

Губы умирающего дернулись и растянулись в подобии улыбки.

– Говори!!! – заорал Шезра, уже не замечая, что его когти прорвали тонкую кожу так и не принесенного в жертву пленника, и что по рукам сочатся горячие капли.

– Мы… свободны… выбор…

Он долго не мог понять этих последних слов ийлура, посмевшего воззвать к Шейнире. Но однажды, когда закончилось в хрустальном графине вино, а в склянке – настойка из лепестков золотой розы, ответ пришел сам по себе. Если ийлур смог обратиться к Шейнире, и та его услышала, значит, ийлуры не принадлежат Фэнтару до такой степени, как об этом говорят и пишут. А что, если и в самом деле – не смертные принадлежат богам, а наоборот? Бог-покровитель есть сознательный выбор смертной твари?!!

Мысль эта прочно увязла в слоях сознания, пропитанного настойкой. И Шезра, не желая удаляться от Истины, той же ночью воззвал к Фэнтару. Воззвал – и ощутил его свет и его силу. Они были совсем другими, не похожими на то, что давала Шейнира; и ведь не зря ее прозывали темной… Шезра очутился пред ликом чужого бога, пред ликом грозным, беспощадным, но – светлым, где не было места ни коварству, ни предательству, ни подлости. Ничего того, что обычно поощрялось Шейнирой. И сила чужого бога была так велика, что… очнулся Шезра другим.

Он слабо помнил, что именно хотел от него Фэнтар. Он чувствовал себя больным и беспомощным, но – странно чистым, словно и не омывала кровь жертв его руки. Шезра тогда добрался до своего стола и на клочке пергамента нацарапал:

«Мы те – кем хотим быть. И мы свободны. Душа смертного чиста от рождения, и каждый волен следовать избранным путем».

А Ожерелье Проклятых душ, что блестит тысячами рубинов на груди Темной Матери… Оно теперь казалось вовсе не тем, чем было раньше для всех синхов Эртинойса.

* * *

Он спустился в зал Жертв. Постоял под аркой входа, стараясь унять неистово колотящиеся сердца и прислушиваясь – а нет ли кого?

Зал Жертв был пуст. Совершенно.

«Наверное, глупо было ожидать, что я здесь кого-нибудь встречу».

Шезра мысленно обозвал себя выжившей из ума старой ящерицей.

Огонек лампы метался на сквозняке, пришлось прикрывать его рукой. А затем, решившись, синх начал медленно обходить алтари, перешагивая желобки, по которым раньше кровь стекала в колодец.

Он останавливался у каждой глыбы малахита, отесанной в форме треугольной призмы, ставил лампу и, протягивая над алтарем руки, пытался понять, на месте ли светлые руны Фэнтара. На самом деле это было довольно просто: от начертанных под алтарями знаков исходило живое тепло, в то время как от знаков Шейниры веяло холодом.

Шезра проверил шесть алтарей, а на седьмом вдруг ощутил ледяное дуновение на пальцах. Пришлось отставить лампу подальше, вознести молитву Фэнтару и, впитав силу светлого бога, сдвинуть алтарь с места. Там же… Синх поймал себя на том, что зубы начали выстукивать мелкую дробь. Один штрих руны был тщательно стерт. Словно неведомый шутник прошелся тряпочкой и вытер часть нарисованного на полу знака.