Табель первокурсницы - Аня Сокол

Само по себе наказание было нестрашным, скорее скучным и… обидным. Нас не пороли, не ставили коленями на горох и, конечно, не привязывали к позорному столбу.

Маги слишком ценный ресурс, чтобы им разбрасываться. Даже недоучки, спалившие лабораторию. Или, например, глупые девчонки, не способные как следует убрать со стола и соблюдать правила безопасности.

Вместо этого нас заставляли работать. День за днем механически выполнять одни и те же, наверное, полезные, но изматывающие своей монотонностью действия. Через несколько дней даже те, чьих спин никогда не касались розги, начинали задумываться: возможно, плеть не так уж и плоха по сравнению с нестерпимой рутиной?

Одно из этих наказаний изменило мою жизнь.

Эхо шагов отражалось от серых стен, сумка с книгами билась о бедро. Дробный стук каблуков о гулкие мраморные плиты перекликался с тревожным биением сердца. Пробежав под аркой с изображением взявшихся за руки Великих богинь, я переступила границу тени и вышла во двор. Яркий свет зимнего солнца на миг заставил зажмуриться.

Почти весь первый поток был здесь. Все, с кем я сидела на лекциях, мучилась на практикумах, готовила яды и противоядия (последние не всегда помогали), с кем жила и дышала последние полгода. Гэли подбадривающе улыбнулась, только невеселая вышла у нее улыбка. В отличие от нее Коррин и Леон усиленно делали вид, что увлечены разговором. Даже Мэрдок, как всегда отстраненный и до зубовного скрежета красивый, стоял чуть в стороне и притворялся, что происходящее его совершенно не касается.

Дженнет, которая вряд ли могла пропустить подобное развлечение, окинула меня скучающим взглядом. Она стояла в первом ряду и ждала. Ждала, когда меня накажут, как некоторые ждут подарков ко Дню Зимнего танца Трех Дев.

– Вот она! – крикнул кто-то из-за спин сокурсников.

Нехорошо так, с затаенной издевкой. Я была слишком испугана, чтобы узнать голос.

– Поджигательница! – раздалось с другой стороны, но восторга в крике слышалось больше, чем укора.

К щекам прилила краска. И ведь захочешь – не ответишь. По крайней мере, уж точно не сейчас, под суровыми взглядами учителей и магистров.

– И чего бы ей пятый полигон не спалить? То-то Ансельм обрадовался бы…

Порыв холодного ветра закружил падающие снежинки. Я незаметно растерла замерзающие ладони. Муфта, как и варежки, осталась в моей комнате, на втором этаже жилого корпуса. Я слишком нервничала, чтобы помнить о подобных мелочах.

– Астер, подойди, – скомандовала мисс Ильяна, к слову сказать, «мисс» она величалась уже четвертый десяток лет кряду и вроде бы менять статус не собиралась. – Пояс.

Магесса требовательно протянула узкую ладонь. На среднем пальце тускло сверкнул ободок учительского перстня. Вообще-то маги не носят украшений. Золото, серебро, другие металлы и камни мешают творить волшебство, загрязняя изначальные компоненты. Исключение – экранированные артефакты, как этот перстень, полностью закрытый от влияния извне. Знак отличия. Знак гордости. Если ты входишь в совет Академикума, значит, жизнь удалась.

Я чувствовала взгляды сокурсников, их радость от того, что сегодня это происходит с кем-то другим. А еще надежду, что для них искупление не наступит никогда. Раньше я думала так же – стояла плечом к плечу с друзьями и жадно разглядывала очередных провинившихся.

Придерживая сумку с учебниками, расстегнула звякнувший пузырьками пояс и передала мисс Ильяне. Без него я почувствовала себя чуть ли не голой: всего полгода ношу, а привыкла настолько, что уже не покидала комнату, не вдев в петли пару склянок с компонентами. Вернее, пару десятков склянок. Без изначальных составляющих маги почти бессильны. Почти… многие рассмеялись бы, услышав это.

– На неделю поступаешь в распоряжение мастера Тиболта серого. – Мисс Ильяна кивнула на высокого мужчину с усами кавалериста, в чем-то похожего на печальную гончую моего отца. – Да помогут тебе Три Девы искупить вину и вернуться.

Произнеся ритуальную фразу, магесса резко развернулась на каблуках и удалилась, скрывшись в Арке богинь.

Кто-то неуверенно рассмеялся. Они могли позволить себе радоваться. Я отвернулась, посмотрела на черные остатки обрушившейся стены, покрытые снегом, торчащие ребра обгорелых свай – все, что сохранилось после бушевавшего недавно пожара. Так ныне выглядела вторая магическая лаборатория. И виновата в случившемся была именно я.

Как говаривала бабка? «Иви, ты никогда не размениваешься на мелочи!» Первое наказание – и сразу семидневная отработка в Ордене рыцарей. Вот повезло так повезло. Наверняка заставят скрести полы и чистить котелки. Фу!

С давних времен повелось: заслуживший порицание искупает вину делом, а не словом, искупает там, где ему вряд ли будут рады. На чужом факультете, среди незнакомых лиц и чуждых порядков.

Старый рыцарь тяжело вздохнул, всем видом показывая, как ему надоело возиться с недоучками вроде меня, и жестом приказал следовать за ним.

– Развлекайся, Астер! – промурлыкала в спину Дженнет.

Она была тактична, как всегда, конечно, если не считать тона. Аристократы умеют оскорблять без бранных слов, предельно вежливо и непринужденно. Знаю по себе. Здесь училось слишком мало тех, кто мог считать себя ровней Дженнет, столичной аристократке, единственной дочери герцога Трида. И уж точно это были не отпрыски фабрикантов и провинциальных сквайров, не дочери купцов или, того хуже, сыновья ремесленников. Но ей приходилось стоять с нами в одном ряду. И все, что оставалось Дженнет, это «вежливость».

Мы пересекли двор. Заборов здесь никогда не было, однако каждый студент точно знал, где заканчивается территория его факультета и начинается чужая.

Узорные мраморные плиты сменились грубо отесанными камнями, снег скрипел под ботинками. Орден – территория рыцарей, второй факультет Академикума, альма-матер тех, кто не обижен физической силой, но лишен магической и, как поговаривали у нас в Магиусе, умственной.

Высокий замок с круглыми башнями и развевающимися на морозном ветру стягами, расчищенный плац и хозяйственные постройки за ним, мрачное, неприветливое здание казармы, тренировочные площадки и полосы препятствий, расположенные вдоль северной стены Академикума. За конюшнями, из которых периодически доносилось лошадиное ржание, находилось стрельбище.

Рядом с дощатым, присыпанным снегом настилом стояла механическая повозка. Двое парней возились с паровым двигателем, но, видимо, что-то не заладилось, и телега выплюнула струю кипятка, чудом не задев ни одного из них. Высокий с соломенными волосами выругался, поминая демонов и их матерей. Дома, в Кленовом Саду, мне такое слышать не полагалось. Отправляя дочь в Академикум, отец никак не мог предполагать, что ее кругозор настолько расширится.