Инкарцерон - Кэтрин Фишер Страница 4

— Не вертись.

— Я не верчусь.

— Опять небось у Джареда торчала?

Клаудия молча передернула плечами. Вдруг навалилась такая тоска, что объяснять что-либо было свыше ее сил.

Теснота затянутого слишком туго корсажа была ей не в новинку. Между вплетенной в волосы жемчужной сеткой и бархатом воротника потрескивали статические разряды. Старая нянька, закончив раздирать щеткой непослушные локоны девушки, отступила, переводя дух.

— И не хмурься, тебе это не к лицу.

— Захочу и буду хмуриться. — Клаудия повернулась к двери. Платье заколыхалось. — Я когда-нибудь вообще закричу ему прямо в лицо что есть мочи.

— Это вряд ли.

Элис сунула старое платье в сундук. Взглянув в зеркало, она убрала под чепец выбившиеся прядки седых волос, достала лазерный корректирующий карандаш и легким движением стерла морщинку под веком.

— И что же мне, интересно, помешает? Я ведь буду королевой!

— А он самый и помешает, — услышала Клаудия уже в дверях. — На тебя он наводит такой же страх, как и на всех прочих.

Это была чистая правда. Чинно спускаясь по лестнице, Клаудия думала — да, верно, она всегда его боялась. Вся ее жизнь разделялась на две части: когда отец появлялся здесь и когда он находился в отъезде. И то же касалось всех обитателей дома, поместья да и всего мира.

Клаудия прошествовала по паркетному полу между выстроившимися в две шеренги слугами. Садовники, молочницы, лакеи, факельщики — все застыли, сдерживая дыхание, на лицах поблескивают бисеринки пота. Интересно, знает ли сам отец о производимом им впечатлении? Скорее всего, да. От него вообще мало что могло укрыться.

Карета, прогромыхав по мощенному камнем двору, остановилась перед крыльцом. Лошади храпели, цокот их копыт громом отдавался в тесном пространстве. Старик Ральф поспешил на окрик. Спрыгнувшие с запяток двое лакеев в ливреях и пудреных париках распахнули дверцу и опустили подножку.

Некоторое время темный проем оставался пустым. Затем высунулась рука, ухватившаяся за край проема, появились черная шляпа, плечи, ноги в ботинках и черных бриджах. Джон Арлекс, Смотритель Инкарцерона, выпрямился, смахивая перчаткой дорожную пыль.

Смотритель отличался высоким ростом и прекрасной осанкой. Темные, с импозантной проседью волосы перехвачены сзади черной лентой, борода тщательно ухожена, камзол и жилет из лучшей парчи. За полгода, прошедшие с их последней встречи, он ничуть не изменился. Люди его уровня избавлены от необходимости носить на лице печать прожитых лет, однако ему, кажется, вовсе не требовалась помощь лазерного корректора.

— Клаудия, ты чудесно выглядишь, моя дорогая.

Он с любезной улыбкой смотрел на девушку.

Сделав шаг вперед, Клаудия присела в глубоком реверансе. Отец приподнял ее, и она почувствовала на щеке лишенный теплоты поцелуй. Она знала, что пальцы у него всегда холодные и неприятно влажные; видимо, из-за этого отец даже летом не снимал перчаток.

— Как и вы, отец, — пробормотала она, гадая про себя — заметил ли он, как она выросла за это время.

Секунду он не спускал с нее прозрачных серых глаз, потом повернулся к карете.

— Позволь представить тебе нашего гостя. Лорд Эвиан, канцлер ее величества.

Экипаж покачнулся. Наружу с трудом выбрался невероятных размеров толстяк, надушенный так, что шедшие от него волны запаха можно было чуть ли не видеть воочию. Клаудия услышала перешептывание слуг за спиной. Ее саму неожиданный визит скорее обеспокоил, чем заинтересовал.

Шелковый голубой наряд толстяка венчал кружевной гофрированный воротник, такой высокий, что непонятно было, как в нем вообще можно дышать. Лицо канцлера и в самом деле носило багровый оттенок, однако поклонился он весьма уверенно, а его улыбка была исключительно приятной.

— Миледи Клаудия, последний раз я видел вас еще совсем крошкой. Несказанно рад вновь встретиться с вами.

Она не была готова к приезду кого-то еще. В главной гостевой спальне на незастланной кровати грудой лежал недошитый шлейф ее свадебного платья. Придется как-то их задержать.

— Ваш приезд — большая честь для нас, — произнесла она. — Не изволите ли пройти в гостиную? Я прикажу подать туда сидр и свежие кексы.

Оставалось надеяться, что предложение будет принято. Повернувшись, она увидела, что трое слуг исчезли, а шеренги тотчас же незаметно сомкнулись. Отец, окинув ее холодным взглядом, поднялся по ступеням, благосклонно кивая приседавшей и кланявшейся прислуге.

Клаудия натянуто улыбалась, а про себя лихорадочно размышляла. Эвиан — человек королевы, старая ведьма наверняка послала его как следует изучить невесту своего сына. Что ж, отлично. Ее не один год готовили к этому.

В дверях отец остановился.

— Я не вижу Джареда, — сказал он будто невзначай. — Надеюсь, он в добром здравии?

— Кажется, он занят крайне сложным исследованием. Ваш приезд, вероятно, остался для него незамеченным.

Она сказала правду, однако прозвучало это как оправдание. Клаудия с досадой заметила холодную улыбку на лице отца.

Подметая юбками паркетный пол, она провела их в гостиную, выглядевшую мрачновато из-за темных панелей стен и мебели — массивного буфета красного дерева, резных стульев и стола на опорах-крестовинах. К облегчению Клаудии, на столе, устланном стеблями лаванды и розмарина, уже стояли кувшины с сидром и блюдо с медовыми кексами.

Лорд Эвиан принюхался к манящему аромату.

— Великолепно, — произнес он. — Даже при дворе не встретишь подобной достоверности.

Еще бы — при дворе сплошь компьютерные технологии, снисходительно подумала Клаудия.

— В поместье Смотрителя, милорд, гордятся полным соответствием эпохе, — ответила она. — Этот дом на самом деле старинный, после Дней Гнева его полностью восстановили.

Отец не промолвил ни слова. Он сидел на стуле и с серьезным выражением лица смотрел, как Ральф разливает сидр в серебряные кубки. Старый слуга дрожащими руками взял поднос.

— Добро пожаловать домой, сэр.

— Рад видеть тебя, Ральф. Кажется, твоим бровям немного не хватает седины. А парик, пожалуй, должен быть несколько пышнее. И чуть больше пудры.

Ральф поклонился.

— Сию минуту будет исполнено, сэр.

Смотритель внимательно оглядывал комнату. Клаудия, зная, что от его взора не укроется ни единственная пластигласовая пластина в углу окна, ни искусственная паутина на оштукатуренном потолке, торопливо спросила:

— Как себя чувствует ее всемилостивейшее величество, милорд?

— Государыня пребывает в отменном здравии, — промычал Эвиан, прожевывая кекс. — Она крайне занята приготовлениями к вашей свадьбе. Зрелище обещает быть просто грандиозным.