Первая экспедиция - Антон Первушин Страница 4

— Всё это демагогия, — заявил Плюмбум, терпеливо дождавшись, когда Лёлек закончит свою тираду. — Рассчитана на дилетантов. Ты прекрасно знаешь критерии, по которым наука отличается от лженауки. Среди них принцип Оккама. А ваши альтернативно одаренные физики его постоянно нарушают.

— Так в том-то и дело, Витя, что есть на Земле одна вещь, которая этот принцип нарушает одним своим существованием. И ты с неё кормишься!

С победным видом он откинулся на спинку скамьи, а Шурик-С-Цитатой, прислушивавшийся к разговору, одобрительно крякнул и по привычке одарил общество цитатой:

— Как писали классики. Зона — это именно Зона, а не лоно, не два газона и не три, скажем… э… бизона.

— Три бозона! — не удержался от легковесной остроты Плюмбум, но интерес к продолжению разговора у него угас.

Он, конечно, нашёл бы, чем ответить Лёлеку, однако ведь и сам порой не гнушался прибегать к консультациям «альтернативно одаренных» и даже — страшно подумать! — отстегивал за эти консультации приличные суммы. Потому что тот, кто хоть раз имел дело с Зоной, начинал придавать значение самым странным вещам и черпать информацию из самых необычных источников.

Тут к беседке подошли Привалов и Болек.

— …Ты слишком легкомысленно относишься к этим вещам, — говорил Привалов на ходу. — А ведь всё серьёзно, знаешь ли. Если бы мы были точно уверены, что Зона — это благо, но ведь нет! Наоборот, чем дальше, тем больше мы убеждаемся, что она несет зло. Увечные, искалеченные. Молодежь там гробится пачками. Мало им аномалий и мутантов, так ещё и палят друг в друга почем зря. На Диком Западе было куда спокойнее, чем даже на Кордоне. И души себе калечат. Нормальных среди сталкеров вообще не бывает, все с вывихом.

— То есть ты калека? — спросил Болек с подначкой.

— Я не сталкер, — отвечал Привалов, резко повысив голос. — Никогда не крался, никогда не воровал, не мародерствовал. Не торговал на чёрном рынке. Но да, ты прав, я тоже с вывихом. Все мы Зоной отмечены, все уроды. Потому и опасна эта мерзость, что отмечает на веки вечные любого, кто прикоснулся к ней. Хуже чумы. Не боитесь, если когда-нибудь она весь мир пожрет?

— Ты прямо как «долговец» рассуждаешь. — Болек неодобрительно покачал головой. — Пафоса много, а толку кот наплакал. Возможно, это прозвучит цинично, но факт остается фактом: отсев молодняка идет всегда, во все времена, и до Зоны он тоже шёл, но без смысла и видимой цели. Вспомни, сколько их гробилось в горах, куда они перли без снаряжения и грамотных инструкторов. Вспомни, сколько тонуло во время дайвинга. Я уж молчу про гонки по ночным улицам. Молодая энергия ищет выхода, а о смерти они в этом возрасте не думают. Теперь пассионарность молодежи нацелена на Зону. И способствует прогрессу, а не растрачивается впустую…

— Во-во, — поддержал Шурик-С-Цитатой. — Как пел классик, так лучше, чем от водки или простуд.

— Не так примитивно, конечно, но в целом верно, соглашусь.

— Куда-то вас не туда понесло, — заявил Плюмбум, который слышал эти разговоры и подобные доводы не один и даже не два раза. — Давайте выпьем, что ли? А то Денис уже страдает алкоголизмом, а мы ещё нет.

— Я не страдаю, — тут же заявил Лёлек гордо, — я наслаждаюсь!

Тем не менее он споро открыл штопором новую бутылку, разлил вино по бокалам.

— Ларису хорошо бы дождаться, — сказал Болек, с сомнением глядя в свой бокал. — Обидится, что без неё начали.

— Она когда-то обижалась? — уточнил Плюмбум.

— Нет.

— Зачем тогда попусту языком трепать?

— В самом деле, — сказал Лёлек. — Она женщина. Ей, блин, положено опаздывать. Это такой стереотип, тендерный, хе-хе. Мы общий тост и после поднять можем. А сейчас предлагаю выпить за… э-э-э… стереотипы!

— Прекрасный тост, — поддержал Болек.

Впрочем, выпить в мужской компании у них в тот день не получилось. Послышался шум подъезжающей машины, потом автомобиль остановился, и за калиткой появилась долгожданная Лара.

— Хм-м, — сказал Лёлек без видимого огорчения, — не успели.

Лара открыла калитку и, цокая каблуками, направилась прямо к расположившимся в беседке друзьям. На ней был поношенный джинсовый костюм. Светлые волосы по-молодежному забраны в хвостик. Так она всегда и выглядела: хоть на отдыхе, хоть на работе, — однако сегодня по её лицу мужчины поняли, что произошло какое-то экстраординарное событие. Лара шла, неестественно выпрямившись и глядя в одну точку перед собой, нежные черты лица заострились, нижняя губа прикушена, в уголках рта собрались морщинки.

Плюмбум сразу подобрался. Похоже, предстояло выслушать очень неприятную новость.

Не обращая ни на кого внимания, Лара вошла в беседку и села на скамью. И замерла, всё так же глядя в одну точку.

— Кхе-кхе, — кашлянул беспардонный Лёлек, но Плюмбум тайком показал ему кулак.

Воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом листьев да чириканьем вездесущих воробьев. Продолжалось это с минуту, потом взгляд Лары сделался осмысленным и сфокусировался на бокале с вином. Она взяла его и, не мешкая, опустошила в два глотка. Нетерпеливый Лёлек снова попытался издать какой-то звук, и Плюмбуму снова пришлось сделать предостерегающий жест.

Лицо Лары чуть порозовело, и она перестала кусать губы. Подняла глаза, осмотрелась. Потом сказала с придыханием, которое выдало болезненно сдерживаемые чувства:

— Мальчики, мне нужна ваша помощь.

— Что случилось? — быстро и громко спросил Плюмбум, подавляя намечающийся галдеж.

Казалось, сейчас Лара разрыдается, но она справилась с собой и только ругнулась зло:

— Дрянь! Дрянь мелкая! Пакостница!

— Кто? — спросил Лёлек, глупо таращась на Лару.

— Алинка! Кто ж ещё? — в яростном голосе зазвучали сварливые нотки. — Дрянь! Никогда мать не слушалась! В Зону сорвалась — дура молодая. В Зону, слышите?!

Все, конечно, услышали. И вновь наступила тишина. Даже наглые воробьи притихли, почувствовав, видимо, серьезность момента.

Плюмбум быстрым движением ладонью отер лицо и задал первый необходимый вопрос:

— Когда и с кем?

Лара посмотрела на него сначала отстраненно и непонимающе, а потом в глазах у неё зажегся огонек надежды.

— Пять суток, — доложила точно, словно на полигоне или в поле. — Экспедиция Физического института.

— Цель экспедиции? Задачи? Глубина проникновения?

Губы у Лары задрожали.

— Не знаю, Витя, не знаю. По электронке пыталась её шефу писать, Аркадий Семенович такой, старый крендель. Так он, сволочь, не отвечает. Звонила по всем каналам — молчат, как партизаны, или прячутся. Тот вышел на пять минут, этот в отпуске, этот на больничном…

— Тогда откуда знаешь, что Алина в экспедиции?