Флиртующая с демонами - Анна Чарова Страница 4

Дальним уголком сознания я понимала, что делаю что-то бесстыдное и просто неразумное. Но когда Андрей Владимирович повернулся и взглянул на меня своими глубокими темными глазами, бархатными, как у газели, все возражения вылетели из головы. Оказывается, эти высокие университетские столы — чертовски удобная штука, как я раньше не подумала! Наши лица оказались на одном уровне. Недоумение в его взгляде постепенно сменялось желанием — я отлично знала этот взгляд! («Хм, откуда бы?» — скептически спросил внутренний голос, но тихо и где-то совсем уж внутри).

Он мой, возликовала я. Все смешалось: и жажда мужчины, и нежность к высокому и худому и потому немного нескладному преподавателю, и удивление от собственных действий, и упоение от возникшего между нами возбуждения. Я позволила себе насладиться этим кратким моментом — когда сдерживаешься, то желание нарастает, все в тебе уже бурлит, даже взгляд обжигает!

И затем без лишних слов я впилась в него губами. Наше дыхание смешалось. Я жадно ощупывала языком его плотно сжатые губы, и он быстро уступил. Я скользнула внутрь, затем чуть отодвинулась и поводила кончиком языка по его еще твердым губам, неподвижному языку. Дыхание Андрея Владимировича стало чаще, рот смягчился, теперь он отвечал на мой поцелуй, хотя и не так страстно, как хотелось.

А внутри меня все и правда бурлило, как будто там вскипел целый котел воды. Кажется, от меня даже пар пошел. Я не могла себя контролировать (да что же это такое происходит?!) — закинула руки преподавателю на шею, прижимаясь к нему грудью, спустила ноги со стола, придвинулась животом к его…

Эээ…

Портфель. Черт! Одной рукой, не прерывая жаркого поцелуя — мы аж дымились, — я дернула дурацкий портфель, чтобы отшвырнуть последнюю преграду между нами.

Портфель не сдвинулся. Это еще почему?! Животом я ощутила, как напряглись на ручке пальцы моего мужчины. Что, протест? Сопротивление?

Возмущение было так велико — мне никогда никто не сопротивлялся! — что от неожиданности я снизила напор. Андрей Владимирович портфелем, как щитом, немного отодвинул меня, с трудом оторвался от моего ищущего рта. Лицо его было бледным.

— Анна, прекратите… — выдавил он. — Я женат…

— Какое это имеет значение, — простонала я, изнемогая.

Видно было, как боролись в нем желание и верность. О, я чуяла, как он горит, как он хочет меня! Пользуясь моментом сомнений и слабости, я соскочила со стола, обходя чертов портфель, и приникла к мистеру Вайнеру сбоку. Руки мои скользнули под пиджак, лаская сквозь рубашку его спину и грудь, спускаясь ниже. Не терять темп! Я хочу его прямо сейчас, иначе… какой голод, какая жажда — они сгрызут меня изнутри! Мне нужен мужчина, и немедленно.

Но Андрей Владимирович стоял столбом, больше не отвечая на ласки. Его била крупная дрожь, я чувствовала, что он меня хочет, все его существо отвечает на зов… и, однако же, он не поддавался. Вцепился в ручку портфеля и комкал ее. Чертова кожгалантерея! Я вновь схватила портфель и дернула на себя.

Кажется, Андрей Владимирович почувствовал, что его бастион сейчас рухнет, — бледность сменилась краснотой, пальцы сжались сильнее.

Однако я больше не пыталась вырвать его «щит» — это был обманный маневр. Преподаватель, вцепившийся в портфель, как в спасательный круг, чуть не упал на меня. Что и требовалось! Я тут же снова впилась в него губами. Держать контакт, остальное дело техники… мои ладони легли на его бока и скользнули к ремню брюк, ловко огибая портфель. Я приподняла согнутую ногу и завела колено ему между ног, все выше, пока не уперлась…

Он дернулся, как от удара током, отстранился всем телом, судорожно втянув воздух.

— Анна, хватит! — умоляющим шепотом произнес он. — Я люблю жену и не хочу…

— Возьмите меня, ну! — велела я в ответ и не узнала собственного голоса, таким хриплым и страстным он был. Сколько можно сопротивляться? Мне нужен мужчина, я голодна! Не в силах больше сдерживаться, я нащупала пряжку его ремня.

Андрей Владимирович попятился к выходу, я — за ним, пытаясь расстегнуть ремень. А он прижимал портфель к животу, загораживаясь и мешая. С трудом я вытянула кончик ремня из пряжки. Андрей Владимирович уперся спиной в закрытую дверь. А я уперлась в него. Прижалась высоко вздымающейся грудью, прошлась языком по его подрагивающим губам. Теперь никуда от меня не денешься! В последний раз я взялась за портфель и почти нежно потянула на себя. Он тебя больше не спасет, дорогой…

Дальнейшее было настолько просто и неожиданно, что я застыла от обиды и возмущения. Взъерошенный, красный, как помидор, преподаватель выскочил из аудитории — а его кожаный портфель остался у меня в руках. Дверь хлопнула перед самым носом.

А-а-а! Черт, черт, черт!!! Я рванула дверь и вылетела из аудитории следом, потрясая ненавистным предметом:

— Андрей Владимирович, вы портфель забыли!..

Высокий силуэт скрылся в толпе в конце узкого коридора. Кругом было шумно и тесно, студенты спешили на лекции, меня сразу закрутило людским водоворотом.

И тут дорогу мне заступил Красавин.

— Ты чего так долго? — раздраженно спросил он. — Что вы там делали?

— Не твое дело, пусти. — У меня внутри все так и кипело. Казалось, что я — паровой котел со все возрастающим давлением и вот-вот рвану.

— А чье же еще? — ухмыльнулся Красавин. — Я тут жду-жду, как собачка, а ты там наедине с преподом закрылась? Чего он выскочил как ошпаренный? Впрочем, это твои проблемы, а мне нужна компенсация. Раз уж я выставился дураком перед всем курсом, то должен получить свое.

Красавин потащил меня в другой конец коридора, к туалетам. Я практически не сопротивлялась, так, для порядка, чтобы только раздразнить его. Непонятная жажда глодала изнутри, и если немедленно не утолить ее… Красавин подойдет. Совсем не то, конечно, что Андрей Владимирович, однако мне срочно требовался мужчина. Еще секунда — и я брошусь на однокурсника прямо посреди коридора. Что же за наваждение на меня нашло?

Перед туалетами было спокойней, но людей хватало и тут. Нет, сортир не очень подходящее место. Только я хотела сказать об этом, как Красавин свернул в малоприметную дверь слева. Мы очутились в кладовке уборщицы — на полках рулоны туалетной бумаги, бутылки с моющим средством и резиновые перчатки, в углу стоят швабры, пахнет хлоркой.

Красавин прижал меня спиной к полкам, его пальцы впились мне в спину, губы — в мой рот. О да, наконец! Уже было плевать на ласки и прелюдию, я жаждала другого. Лишь бы все побыстрее произошло, лишь бы избавиться от изматывающего, нереального голода!

Он елозил ладонями по моим ягодицам, задирая коротенький подол и стаскивая трусики. Мы сбились в пыхтящий комок похоти, громкое дыхание заполнило каморку, куда едва-едва проникал свет сквозь щель в двери. Мои пальцы уже трудились над тугой пуговицей красавинских джинсов, как вдруг сквозь застилающую реальность пелену животной страсти пробилась отчетливая мысль: «А он слюнявый».