Избранница последнего из темных - Вероника Касс Страница 4

Очередное пробуждение было похожим на предыдущее. Я опять резко распахнула глаза и тут же их зажмурила. Прислушалась к своим ощущениям и медленно ощупала себя под одеялом. Да, я была укрыта чем-то мягким и теплым, и да — я опять была худой.

Кошмарный сон какой-то.

Не то чтобы я никогда не хотела похудеть. Нет, конечно. Пару раз даже пыталась, но сейчас проблема была в другом. Я не понимала, что со мной произошло. И не только со мной. О моем малыше даже думать не хотелось, ведь стоило лишь на секундочку представить, что с ним могло что-то случиться… Нет. Я не буду думать об этом.

Прикрыла ладонью глаза и все же распахнула ресницы, затем присела в кровати и через какое-то время, привыкнув к слепящему свету, убрала руку от лица.

В огромной комнате я была одна. Это радовало. Откинув одеяло, я спрыгнула с постели и медленно отошла от кровати поистине королевских размеров. Как в сказках, имелся и балдахин, и высокие резные ножки, и толстая перина. Тут хоть десять горошин подкладывай — Арина будет спать, как слон.

Комната была полностью заставлена мебелью, но несмотря на это все равно оставалась огромной. Здесь был и туалетный столик с разбросанными на нем бутылками, баночками и пушистыми кистями. Был и секретер, кажется именно так называлась тумба с множеством потайных ящиков и выдвижной поверхностью для письма. Был и обеденный стол, пара кресел, пуфик у кровати, у противоположной стены стояла софа. Здесь определенно было все, кроме шкафа и зеркал.

Я уставилась на две двери и не могла решить, как лучше поступить. Остаться здесь или пойти куда-то? А если идти, то куда? В какую дверь?

Тяжело вздохнула и еще раз пробежалась по комнате взглядом. Есть! У столика с косметикой стояло что-то высокое, завешанное плотной зеленой тканью. Я, особо не задумываясь, в два размашистых шага преодолела расстояние до этого предмета мебели и сдернула с него ткань.

Я все же нашла зеркало.

Но лучше бы я этого не делала.

Я стояла напротив глянцевой поверхности, отражающей меня, и понимала, что отражаюсь не я.

Сразу навалилось столько чувств, что я еле удержалась на ногах. И паника, и отчаяние, и страх. Жуткий, беспощадный, опаляющий разум страх, такой, что поджилки уже не трясутся, нет… хуже. Я вообще больше не чувствовала ни рук, ни ног. Ничего. И только думала и думала о том, что я не я. Тело не мое. А значит, и мой малыш…

Нет! Нет же!

Я приложила дрожащие ладони к животу и еще раз пригляделась к отражению, которое теперь плыло и скрывалось от меня за стеной моих же слез.

— Тот мужчина в балахоне, — прошептала я осипшим голосом. Вытерла слезы и вгляделось в не свое отражение.

Тот мужчина говорил о моем малыше. Не его мир. Я тогда в полубреду подумала, что он так обнадежить меня пытался. Мол, не родился еще ребенок, так ничего страшного.

Всхлипнула и тут же попыталась успокоиться. Мне нельзя плакать — это может быть вредно… Ведь тот незнакомец говорил о защите. А значит, мой ребенок по-прежнему со мной.

Как же иначе?

По-другому просто не может быть. Иначе… Иначе я просто свихнусь.

— Так, что он говорил еще? — заговорила со своим отражением, вглядываясь в лицо незнакомки и все больше понимая, что она чем-то отдаленным напоминала мне меня саму.

Те же черты лица, только более утонченные. Глаза другого цвета. Определенно. Светло-зеленые, травяные, и большие. Волосы такие же темно-русые, но густые и слишком длинные. Я ощупала свои щеки, провела подушечкой пальца по приоткрытому рту, чувствуя губами и кожей эти прикосновения, видя, как они отражаются в зеркале, но по-прежнему не веря.

— Не его мир.

Мужчина сказал именно так. Выходит, есть другой мир?

— Бред.

Но отражение в зеркале убеждало меня в обратном. Линзы? Липосакции? Наращивание волос? Гель в губы и силикон в грудь? Ринопластика, контурная пластика или удаление комков Биша?

Я бы все равно не выглядела так же. Истерически захохотала и ударила ладонью по зеркалу. Никакого оптического обмана не было, но я, для верности, все равно обошла высокое напольное зеркало. Позади него ничего не было. Никакой другой девушки, желающей разыграть меня.

— Это не его мир, — повторила громко и отчетливо, пытаясь успокоить и убедить саму себя.

А этот его? Я вытерла дорожки набежавших слез и сделала шаг к окну. Еще один, и непроизвольно прищурилась. Так бывает, когда летнее солнце светит в глаза, ослепляя.

— Черт всех подери, — ругнулась и, выставив козырьком ладонь над глазами, а второй отодвинув занавеску, подошла к высокому, от потолка и до пола, окну, которое больше напоминало стеклянную стену. Ей оно было — как же я сразу этого не заметила? Потому-то и слепило глаза так сильно, еще когда я была в кровати.

Я прищурилась сильнее и вгляделась в то, что творилось за этими стеклянными стенами. Что-либо рассмотреть было тяжело. Потому что было необыкновенно ярко и светло. Я жмурилась, хлопала глазами, из которых все еще текли слезы, но теперь от яркого света, и никак не могла ничего разобрать. Кроме цветовых пятен. Много зеленого, синего, желтого, розового, фиолетового… да словно сама радуга расплылась и стояла у меня перед глазами. Я ошарашенно отступила, часто-часто задышала и продолжила шагать назад.

— Не его мир. Не его мир, — повторяла раз за разом. Убеждая себя в том, в чем, кажется, и убеждать уже не надо было.

Другой мир. Другое тело. Бабуля, увешанная драгоценностями, которой на вид и сорок с натягом дашь. Король. И тот жуткий тип, который чуть не отобрал моего ребенка.

И где он сейчас? Не тип, а мой малыш. Прикусила губу и замерла на месте, потому что услышала, как позади открылась одна из дверей.

— Тена Катарина, что это вы? Поднялись так быстро… — защебетал кто-то тонюсеньким голосом.

Я обернулась и встретилась взглядом с молоденькой девушкой, совсем юной, большеглазой и пухлощекой, с толстыми косами, свисающими до самой поясницы. На девушке был более простой светло-персиковый наряд, но тем не менее юбки были пышными. Пара подъюбников точно имелась. Никаких украшений или, наоборот, передников и прочего на ней не было. И вот как понять, кто она такая?