Пленники вечности - Дмитрий Морозов Страница 39

— Здесь без малого…

— Четыреста пятьдесят шесть фамилий. Подробные биографии — в соседнем сейфе. Целого отдела не хватит толком перелопатить. Но и так все ясно — люди друг с другом не связанные, из разных городов и регионов, разнополые, разновозрастные. Исчезли в одно и то же время.

— Как я уловил, — почесал в затылке Стас, — есть небольшая разница.

— И в чем же она состоит?

— Фестивальная публика исчезла в одночасье, с одного определенного пятачка в пять сотен квадратных метров. А эти пропадали из совершенно разных мест в течение…

— Трех примерно суток.

Герман с интересом слушал, отложив свои цветастые карточки.

— Кто решил, что есть некая связь в этих исчезновениях? Я имею в виду вторую группу лиц, о которой впервые слышу.

Полковник потыкал пальцем в самую тощую из папок, старорежимную, еще с гербом КГБ и подслеповатыми треугольными печатями на углах.

— Вот здесь список пропавших без вести в течение тех же трех суток пятилетней давности. Из него методом тщательного отбора группа наших специалистов отобрала представленных тебе лиц, очертив таким образом круг разыскиваемых.

— Каким был критерий отбора?

— Ну, ты и зануда, — проворчал полковник. — Герман тебе объяснит. Но позже. Какие еще назрели вопросы?

— Я буду работать по обеим группам?

— Точно так, капитан. По «фестивалю» и по «потеряшкам». Такие уж за ними закрепились названия… В твое распоряжение поступают немалые силы — пять младших офицеров, любые доступные конторе консультанты, включая людей со стороны, а также пять Теней. Деньги, автомобили, документы. Режим работы — полная закрытость.

— Насколько полная?

— Абсолютно, — полковник достал из самой верхней папки лист с внушительным гербом страны и еще более внушительными подписями. — Глянь на это. На лапу не дам, но все смежные конторы будут в случае чего отваливать в сторону и отдавать честь. Это я беру на себя.

Стас присвистнул.

— Как бы мне не раздуться от осознания своей значимости и не лопнуть.

— Вот дерьмо-то разлетится во все стороны… — Дядя Саша, похоже, изменил своему обыкновению — не собирался шутить и ерничать с подчиненным. — Соберись и задавай вопросы.

— Критерий отбора круга лиц, условно именуемых «потеряшками», — упрямо выпятил челюсть Пшибы-шевкий.

— Я же сказал — позже! Герман, давай по фестивалю и «гостю».

Тень колыхнулась и шмыгнула к бумажкам.

— Пять месяцев назад в поле зрения оперативников наших смежников попал некий Игорь. Бывший погранец, работник частного охранного бюро, работавший по какому-то запутанному делу о наследстве аж на острове Бали.

— Эк его, — восхитился Стас.

— Не перебивай. Этот орел сильно там набедокурил — вмешался в операцию Интерпола, покрошил кучу народу, вообще изрядно чудил. Словом, наш консул с трудом выдернул его с острова и прямиком отфутболил в контрразведку. Но там быстро пришли к выводу, что имеют дело с человеком, мягко говоря, обладающим всеми признаками отклоняющегося поведения.

— То есть — психом?

— Примерно так вкратце можно пересказать мудреный диагноз, поставленный в институте имени Сербского… Гражданина Игоря оставили в покое, на всякий случай лишив лицензии на ношение оружия, вкупе с охотничьим билетом. Хорошо еще, смежники наши покопались в материалах, предоставленных славным психиатрическим заведением. И согласно одной засекреченной инструкции отфутболили материал нам. Так появилось дело «гостя».

Терман щелчком пододвинул к Стасу оное дело.

— Прочтешь на досуге, вникнешь.

— А в двух словах?

— Находясь в роли подопытного кролика, этот Игорь зарекомендовал себя изрядным чудаком. Например — ходил в церковь…

— Эка невидаль!

Герман поморщился и продолжил:

— В комнате своей молился, причем такими молитвами, о которых даже в самой Патриархии не слышали.

— Попал в секту? Заделался сатанистом?

— Ни то, ни другое. Это самые настоящие православные молитвы, только вышедшие из употребления… довольно давно. Как утверждают найденные не без труда эксперты — до Никоновских реформ семнадцатого века. Часть молитв из его репертуара еще бытует у старообрядцев, а часть существует лишь в очень редких, почти бесценных книгах. Есть еще часть, которая вообще не ясна, но не содержит никакой ереси и стилистически близка двум первым группам.

— Еще этот стервец повадился читать книжки на старославянском и церковнославянском, — не удержался полковник, — чего за ним в прежней жизни, то есть до поездки на Бали, не водилось.

— Он, вообще, был атеист и раздолбай, особенного образования не имел, тем более — не обучался архаическим молитвенным практикам и древнерусской грамоте.

— Может, на Бали…

— Не может. Там даже русских эмигрантов всего четверо — все очутились на острове после перестройки или в ходе оной.

— И что в нем особенного? Мало ли что бывает — уверовал внезапно человек, ангел ему небесный явился…

Стас был несколько сбит с толку и не улавливал причины действенного интереса конторы к этой личности. А интерес, судя по документам, имелся, причем изрядный. Это сколько надо труда — найти всех этих консультантов? А из Патриархии какую-либо информацию выкачать? Это тоже не фунт изюма.

— Игорь этот, по всем признакам, которые ты еще не в состоянии уловить, — наш клиент. Более того — наш профильный клиент. А самое главное, — Герман для вящего эффекта снял очки и, протерев их специальной салфеткой, медленно одел на переносицу, — психиатры усмотрели в нем все признаки полного расщепления личности.

— Ну, шизоид и шизоид, — Стас нервно закурил. — Дядя Саша, вы не того человека с Лубянки взяли, ей богу. Я медицинский не заканчивал. Я чистый и не обезображенный интеллектом гуманитарий.

— С психиатрами согласились весьма авторитетные товарищи из православной верхушки. — Герман скомкал салфетку и щелчком отправил ее в погасший монитор. — Выражаясь словами верующих — в нем сидит бес. Или ангел.

— Ага, — тупо сказал Пшибышевский, делая могучую затяжку. — Доводилось слышать, что психиатры и средневековые инквизиторы зачастую говорили об одних и тех же феноменах, только разными словами.

— Ты не умничай, — полковник постучал ногтем по страшной гербовой бумаге, — не в бирюльки играем. Это вполне серьезный вопрос. Продолжай, Герман.

— В нашей конторе, а конкретно в отделе Теней, есть соответствующие технологии. Каковые и были применены в отношение Игоря. Наш диагноз совпал с клиническим и православным. В бывшем советском погранце живет цельная и весьма яркая личность. Ее мы и называем «гостем».

— Этот… гость… Он и помнит древние молитвы, читает древнерусские бестселлеры и так далее?