Дети Атлантиды - Ян Сигел Страница 38

Уилл посмотрел на Ферн, она кивнула. Уилл задрал майку, забрался в карман и… побледнел.

— Он исчез… — сказал мальчик упавшим голосом. — Он был здесь… был… а сейчас его нет…

— Да ты что! — Ферн вскочила со стула и вытащила брата из-за стола. — Дай мне посмотреть. Выверни карманы и не говори мне, что у тебя там дыра… — Она обернулась к Наблюдателю. — Могли его вытащить при помощи колдовства?

— О, нет, — ответил задумчиво Наблюдатель. — Колдовство тут ни при чем.

— Но мы же одни в доме.

— Не совсем.

— Он не сделает, — сразу поняв, о чем идет речь, ответила Ферн. — Он на нашей стороне…

— Он ни на чьей стороне. — Рэггинбоун поднялся. Вытянувшись во весь рост, он показался Ферн выше, чем был прежде. Лицо его стало суровым, морщины, которые придавали лицу грустное выражение, разгладились, остались лишь глубокие тени от выступающих скул и надбровных дуг, а глаза сверкали из своих затененных пещер, как драгоценные камни. Мгновенно исчез налет легкой эксцентричности, и впервые Ферн увидела настоящего мужчину.

— Иди, следи за Элаймонд, — сказал он Лугэрри. — Задержи ее, если сможешь. Нам нужно побольше времени. Я займусь этим карманным воришкой.

Лугэрри толкнула щеколду на двери и выскочила наружу, прежде чем Уилл успел ей помочь. Наблюдатель направил взгляд на вход в холл, сделав выразительный жест правой рукой и проговорив что-то на языке, который использовала Элайсон. Его слова и ритм начали казаться Ферн почти знакомыми. Голос Наблюдателя усилился, в нем появились сила, твердость, казалось, он генерирует электрический ток. Тень, возникшая при его взгляде на входную дверь, приобрела очертания, из нее вытянулся один скрюченный палец и уперся в место, где должен был быть желудок. На поднятом лице существа в печальных глазах изобразился ужас.

— Мэлморт… — начал Наблюдатель, но его перебила Ферн, охваченная сочувствием, которое в ней всегда вызывал Пигуиллен.

— Не обижайте его! Он не хотел сделать ничего плохого. Он никогда не предаст нас!

— Он не знает ни преданности, ни предательства. Он забыл, что обозначают эти понятия, если вообще когда-либо знал о них.

— Это неправда, — сказала Ферн. — Он домашний гоблин, он предан людям, живущим в этом доме. Что она тебе сделала, Пигуиллен? Она тебя запугала? Мне ты можешь рассказать.

Паника, которая, казалось, владела гоблином, улеглась, когда он посмотрел Ферн в глаза.

— Она призвала меня, — прошептал он. — Я должен был прийти. Отказываться нельзя. Даже он, — Пигуиллен указал на Рэггинбоуна, — не может отказаться. Она… она сказала мне ужасную вещь. Она… она сказала, что пришлет незнакомца с красной лихорадкой, как раньше, и ты и мальчик уйдете, как ушли Нэн, и Уэт, и Питер, И вы никогда не вернетесь назад. Оттуда никто не возвращается. Она сказала, что посмотрит на меня, когда я опять останусь один навсегда. Навсегда. Никогда не смогу заснуть и забыть…

— Она этого не может сделать, — сказала Ферн с необъяснимой уверенностью. — У нее нет такой силы. Этой лихорадки давным-давно нет. Прошлое не возвращается.

— Она — сможет, — сказал несчастный Пигуиллен. — Она слишком сильная. У нее много силы, чтобы сражаться,

— Дай мне ключ, — сказала Ферн, — и я сделаю все, чтобы ее победить.

— Ты сможешь?

— Не знаю, — она чувствовала, что несмотря на цену, которую придется за это заплатить, лгать сейчас нельзя. — Лучше всегда попытаться, чем сдаться.

Он был на полпути к ней, сжатый кулачок прятался у него за спиной, другая его рука, почти невидимая, протянулась к Ферн. Его маленькое тельце, колеблясь между движением вперед и назад, даже увеличилось в размерах.

— Пигуиллен, — ласково сказала Ферн, и умоляя и приказывая, — отдай мне ключ.

Он двинулся к ней… она была уверена в этом… по его лицу было видно, что он сдался…

Но — слишком поздно.

Распахнулась входная дверь, и, как буря, влетела Элайсон. Теперь уже не Элайсон, а Элаймонд. Волосы ее развевались вокруг головы, как огромная спутанная паутина, глаза сверкали, как осколки стекла. Уилл в ужасе вскрикнул, Рэггинбоун проговорил какие-то слова защиты, но было ясно, что у него нет сил на сопротивление. Ферн кинулась за ключом, но Пигуиллен отбежал от нее, и Элаймонд, схватив его за руку, разжала пальцы с такой силой, что они хрустнули, как тоненькие щепочки.

— Ключ! — задыхаясь крикнула она, и у нее перехватило дыхание.

Ферн увидела, как энергия Лоудстоуна проникла в Элаймонд. Так было и с ней самой, когда она впервые коснулась ключа. Пламя пробежало по венам Элаймонд и проникло в каждый мускул, голова в экстазе откинулась назад, и красный тлеющий огонь ее сердца засветился и стал виден сквозь плоть, кости и одежду. Все ее тело охватила сильная дрожь, и затем она засмеялась, но хотя рот ее смеялся, звук, который выходил из него, не был радостным смехом.

— Освободи меня! — взмолился Пигуиллен. — Ты обещала…

— Я освобожу тебя от бремени твоего существования, — и она подняла его тельце, втолкнула его головку в грудную клетку, а ноги — в живот, сжала его так, что он превратился в шар, и стала мять, жать этот шар, пока он не просыпался меж ее пальцами и не разлетелся в воздухе, как пыль.

Ошеломленная Ферн неподвижно стояла посреди холла.

— А теперь, — сказала Элаймонд, — а теперь Кэйрекандал… — Наблюдатель подошел к ней, в выражении его лица смешались остатки отваги, чувство собственного достоинства, безнадежность и бесполезная в данную минуту значительность. Элаймонд, испытав прикосновение Лоудстоуна, теперь ни в чем не сомневалась. — Притворившись камнем, ты шпионил за мной. Как я понимаю, ты находишь некое сходство между собой и камнями. Так тому и быть. Ты выбрал камень — ты им и останешься, — Она сделала такое движение, будто что-то бросала, и по дому пронесся ветер, он распахнул все двери, поднял волосы всех присутствующих и выжал слезы из их глаз. Ветер отбросил Уилла обратно к кухонному столу, пришпилил Ферн к стене. Сопротивляясь, Рэггинбоун вытянулся, но не сделал ни шага, его одежда стала рваться в клочья, тело скрючилось и упало, и его закрутило, как охапку осенних листьев, и, когда Ферн глянула в кухонное окно, она увидела обломок скалы на склоне холма в том месте, где всегда и сидел Наблюдатель. Это был обломок скалы, который никогда больше не заговорит.

Отчаяние охватило Ферн, в нем не было места ни сожалению, ни гневу. Но она должна была что-то сделать. Она хотела двинуться, но у нее на пути стояла Элаймонд. И тут в открытую дверь вошла Лугэрри.

— Ну, наконец-то ты нашла меня, волчица, — сказала Элаймонд. — Ты опоздала и не сможешь помочь своему хозяину. Он теперь всего лишь обломок скалы на холме. Где-то в глубине камня работает его сознание, бьется его сердце, но он уже никогда не будет шпионить за мной и проклинать меня. Ты должна была поторопиться, мне было бы трудно Разделаться сразу с обоими. Я проехала мимо тебя, когда ты притаилась у дороги, где я потом оставила свою машину, но ты пропустила меня. Должно быть, мои волосы скрыли меня от твоих глаз. Хорошенькая парочка бросила мне вызов: бессильный бродяга и его тупая дворняжка! Убирайся, дворняжка. Лети, пока можешь!