Невеста решает бунтовать - Мстислава Черная Страница 37

Почему я разволновалась? Прямо сейчас я могу стереть сегодняшний день как стирается ластиком карандашный набросок. Я вернусь назад и переделаю будущее, всё хорошо.

Но, прежде, чем возвращаться, мне следует не только взять себя в руки, но и дождаться полноценного отчёта — узнать, где произошло нападение, что показывают следы. Надо выяснить, кто был рядом, почему егерь оставил господина посла одного.

Я прислушиваюсь к себе — да, я могу вернуться.

Но я действительно не понимаю, как, зная об опасности, господин посол позволил себя убить. В голове не укладывается…

Охота прервана, трубят общий сбор, и участники охоты начинают стекаться к лагерю.

Час спустя на краю леса появляется процессия — егеря. Я поднимаюсь со своего места и присоединяюсь к немногочисленным встречающим, ловлю косые взгляды, но вслух никто меня не одёргивает — не по статусу.

Кроме брата. Кей оказывается рядом и непреклонно заявляет:

— Иси, я провожу тебя в шатёр.

— Ты вернулся, — немного невпопад отвечаю я. Его мнение меня не волнует.

— Иси, сестрёнка, ты слышала, что я сказал? — брат берёт меня под локоть и пытается утащить.

Если он догадается воскликнуть, что я теряю сознание и подхватит на руки…

— Слышала, Кей, — я поворачиваюсь к брату и одновременно освобождаю руку от слабого захвата. — Господин посол дал мне обещание. Уйти неправильно.

— Иси! — он повышает голос, смотрит на меня как на сумасшедшую.

Игнорируя Кея, я устремляюсь навстречу процессии.

Господина посла приносят на носилках. Тонкое покрывало насквозь пропиталось кровью.

— Исидара, — рядом оказывается папа. — Кей прав, ты должна вернуться немедленно. Забудь о нём. Он имперец.

Да не мешайте же мне!

Я бросаюсь к носилкам, срываю покрывало. И окружающий мир будто исчезает. Я не слышу, не вижу, как отреагировали зрители. Для меня существует только лежащий на носилках мужчина. На груди безобразные рваные раны, похожие на следы огромных когтей. Возможно, егерь не солгал. Левая нога неестественно вывернута. Лицо же залито до такой степени, что кровь ссохлась уродливой коростой.

И только моя лента по-прежнему обнимающая его запястье идеально белая.

В душе вскипает буря. Я почти неосознанно повторяю:

— Я не прощу, даже если мне придётся стать призраком, не прощу, не позволю.

Хотя умом я понимала, что увижу, зрелище потрясло, и магия захлёстывает меня. Я проваливаюсь и тотчас рывком сажусь, озираюсь. Белый марлевый полог от насекомых, купол шатра над головой. Получается, в вернулась на несколько часов назад.

Господин посол ещё жив…

— Госпожа, вы проснулись?

— Госпожа, вам приснился дурной сон?

Я провожу ладонью по лицу, сердце стучит.

— Да, приснился. Воды и… помогите мне собраться.

В “черновом” варианте сегодняшнего дня я обменялась с господином послом парой ничего не значащих фраз. Я собираюсь воспользоваться утренней встречей по полной. Со слов егеря, господин посол выехал на Зайцеву поляну, увидел впереди виверну. Егерь заметил лишь мелькнувшую смутную тень. Господин посол рванул вверх по ручью. Лошадь егеря безнадёжно отстала… Егерь нашёл тело господина посла на правом берегу сразу за Лебяжьем мостиком, коня не было.

Отказавшись от завтрака, я тороплюсь выйти из шатра.

Разгорячённую кошмаром кожу приятно обдувает утренней прохладой. Я подставляю лицо ветерку. Восток только алеет, солнце встало, но его не видно за плотным пологом облаков. Я останавливаюсь на краю лагеря.

— Княжна? — окликают со спины.

Я узнаю голос — господин посол! Ему тоже не спится? Я поспешно оборачиваюсь. В отличии от меня он выглядит блестяще, губы кривятся в усмешке.

Я должна вести себя подобающе — я переживаю день начисто, и очень скоро поползут сплетни.

— Доброе утро, господин таэльский посол, — я приветствую его лёгким книксеном и подступаю почти вплотную.

— Исидара? — господин посол пытается разорвать дистанцию.

Я его останавливаю:

— Только что мне стало известно, что одна виверна уцелела, — предупреждаю я.

— Откуда?!

— Вас это волнует?! — поражаюсь я.

Он смотрит, молчание затягивается.

Не понимаю…

— Иси, вы сами сказали, что где-то в лесу затаилась разозлённая потерявшая гнездо виверна. Простите, но я невысокого мнения о вадорцах, позволившим вивернам расплодиться, причём ни где-то на отшибе, а в угодьях, принадлежащих Великому князю. Благополучие его подданных не моя забота, однако оставшаяся самка может отложить новые яйца, и новый выводок станет проблемой империи. С полуострова твари уйдут не в океан, Исидара, а вглубь континента.

Хм?

— Откуда вы знаете, что выжившая виверна самка?

— Из бестиария, княжна. Самцы не терпят конкурентов, упустить мелочь я не мог. Остаётся самка, причём матёрая, сумевшая затаиться так, что я её не заметил.

Я судорожно вздыхаю.

Он прав… Виверны слишком опасны, а Великий князь не только не будет их уничтожать, но и попытается защитить. Наверное, это и есть план — противопоставить империи не людей, а нежить?

Но мне что делать? Я не имею морального права останавливать господина посла, потому что виверна должна быть уничтожена. Если бы, например, я могла уничтожить тварь ценой своей жизни, я бы согласилась без колебаний.

Я до крови прокусываю губу, отступаю.

— Я слышала, что она крутится где-то у Заячьей поляны и вверх по ручью к Лебяжьему мостику.

— Ваша осведомлённость, Исидара…

— Постарайтесь выжить, господин посол.

Он не отвечает. Я тоже замолкаю. Что я могу? Пойти следом? А смысл? Господину послу придётся не только сражаться, но и думать о моей безопасности, я стану обузой, помехой.

Попросить отца или брата, обоих? Я не окончательно сошла с ума, чтобы подвергать их риску, тем более огонь против виверн бесполезен, а папины тени чудовищ… Я подозреваю, что тоже. Виверны славятся устойчивостью к огню и магии, сражаться с ними следует простой сталью.

— Почему не собрать отряд?

— Потому что Великий князь помешает. Простите, Иси.

Я хочу протянуть руку, но нам мешают:

— Сестра?! — Кей проснулся.

— Доброе утро…, — здороваюсь я.

Кей игнорирует меня, игнорирует элементарные правила вежливости.

— Господин посол, ваше поведение в отношении моей сестры неприемлемо, — сходу набрасывается он на господина посла и становится до отвращения похож на задиристого петуха.