Прости меня луна - Татьяна Абалова Страница 37

— Как там Луна?

Даруня, вздрогнув, обернулась на вошедшую в душное помещение настоятельницу. Ветер остался стоять в дверях.

— Они теперь вместе с сестрой Светицей колдуют, — так же шепотом ответила хозяйка лаборатории, показав характерный жест целительниц, наматывающих на руку нити болезни. — Вроде порозовел один из парней. Его совсем недавно Луна наставнице передала, а сама вторым занялась.

— Неужто удастся?

— Сильна девка, никогда такой искусницы прежде не видела.

— Не угробим? — Мякиня, волнуясь, поглядывала в сторону занавески, за которой слышался торопливый говор голосов, сливающихся в один.

— Ее уже трижды отпаивали. Лоза сам эликсир силы готовил. Скоро свежий принесет.

— Можно? — Ветер обошел женщин и откинул занавеску. Даруня было двинулась за ним, чтобы удержать, но настоятельница покачала головой, не позволяя вмешиваться.

Язык уже не слушался, но Луна упорно продолжала твердить лежащему без сознания воину слова, которые по сути были просты. Она просила его вернуться в мир живых человеком. Человеком, а не жаждущим крови оборотнем. Никто не подсказывал, никто не учил заклинаниям, царевна отчего-то была твердо уверена, что правильные слова отыщутся в сердце. И когда Светица принялась повторять за ней, водя руками над своим больным, дело сладилось.

«Только хватило бы сил».

А они были на исходе. Кружилась голова, слезились глаза, а кисти, вот только совсем недавно горячие, теперь мерзли.

— Дай руку.

Луна даже не поняла, кто склонился над ней. За бормотанием Светицы не разобрала и голоса. Лишь почувствовала, как ее пальцев коснулись теплые ладони, и блеснуло синим огоньком камешка на одном из них неприметное колечко.

— Вручаю от души.

Сила волной хлынула по венам, появилось такое непреодолимое желание жить, что эта жажда жизни передалась покусанному оборотнями воину. Он резко распахнул глаза и сел.

— В зрачки, в зрачки загляни! Ну, волчьи? — это Даруня застыла у занавески, не веря, что чудо произошло. Она не знала, как объяснить верные приметы отпрянувшей от больного Луне, поэтому добавила первое пришедшее на ум: — Не как у кобеля?

— Сама ты сука! — вдруг выругался мужчина и вновь упал на подушку.

— Умер?! — закричала Луна.

— Нет, спит, — успокоила Светица, коснувшись пальцами запястья воина. — И мой спит.

Царевна заплакала. От облегчения и усталости.

День за окном катился к концу, и колени от долгого стояния у кровати одеревенели, и навряд ли юная целительница сама сможет подняться и сделать хоть шаг. Но черноты в обоих раненых как ни бывало, а значит, она победила. С помощью Светицы, с поддержкой Даруни и Лозы, но победила.

Ее подняли сильные руки и понесли.

— Куда? — спросила она у Ветра, вспомнив, что с утра обещала встретиться с ним по какому-то важному делу. Неужто не утерпел, пришел и забрал? Да и что это за дело такое? — В библиотеку?

— Подождет библиотека, — улыбнулся он, а царевне стало невыносимо стыдно, что все видят, как старший воспитанник несет ее, и как ему должно быть тяжело — вон аж покачивается. Зачем же она кашу чуть ли не за двоих уплетает? И всем видны некрасивые, тяжелые башмаки на ее тонких ногах. А косынку она где-то потеряла, и нечесаная коса болтается собачьим хвостом.

Но счастье, несокрушимое, всеохватывающее, переполняющее до самой маковки, развело губы в улыбке. И вовсе не из-за того, что Луна чувствовала, как стучит сердце Ветра, и не потому, что руки обнимали старшего воспитанника за шею, нет. Все счастье в том, что она победила. Вырвала двух воинов из лап смерти, оставив в телах человеческую суть.

— Хорошо-то как! — произнесла царевна, встретившись с удивленными глазами Лилии.

Комната кувыркнулась, и под щекой оказалась подушка.

— Спи! — приказал Ветер, укрывая одеялом до самых глаз. Он наклонился низко-низко, и Луна на всякий случай облизала губы. А вечно занятой воспитанник усмехнулся и дунул в лицо. Все мысли моментально унеслись прочь.

— Она что, так сразу и заснула? — последнее, что услышала юная целительница.

* * *

— Ты видела, Ветер надел ей на палец Кольцо Жизни? И не забрал назад, — Даруня провожала встревоженным взглядом крепкую спину воспитанника, уносившего на руках смущенно улыбающуюся девочку.

— А я только сейчас сообразила, — Светица поднялась с колен, кивком поблагодарив Сагдая, подавшего ей руку. — И теперь не пойму, какого же роду-племени наш Ветер, раз владеет одним из пяти Колец Жизни.

— Весьма значительного роду, — настоятельница хмурилась. Но на ее лице читалось не недовольство, а напряженная работа мысли, и потому, когда она в задумчивости развернулась и покинула лекарские покои, никто не осмелился ее остановить, хотя вопросы о воспитаннике, который чуть ли не единственный из всех пришел в монастырь по доброй воле, множились.

* * *

— Так и отдал кольцо! — ахнула Добря, когда присевшая на край постели сестра рассказала о странном поступке Ветра. — Никто по своей воле не расстанется со столь редким оберегом! Тем более, когда по пятам ходит смерть.

— А может… — начала было настоятельница, но Добря перебила ее. Она в волнении спустила с кровати ноги и больно вцепилась в руку Мякини.

— А может, Ветер и есть тот самый «рожденный от брата с сестрой», а потому его и тянет к «королевскому бастарду»? Сам не ведая того, он желает сохранить сотоварища в добром здравии? Им же плечом к плечу стоять против Зла! Смотри, Лоза, Змей, Луна — Добря принялась загибать пальцы, — все они собираются в Кулак! А вот и он, четвертый!

— Ты словно на воске гадаешь, — Мякиня поправила сбившуюся рубашку, оголившую сестре колени. — То так повернешь фигуру, то эдак. Кем только Ветер в твоих фантазиях не был. То он тайный благодетель…

— Но камни-то горючие привез! И явно солгал, что Тонг-зиттский правитель их за так отдал!

— … то эрийский разведчик…

— А что? Я здесь не права? Про дупло-то сегодня сам открылся! Ты бы проследила ненароком, кто такой к тому дубу записочки носит!

— …а теперь дитя грешной связи.

— А почему бы и нет? Об отце Свон в «Родословной книге королей Союза» ничего не сказано, упомянуто лишь, что она была воспитанницей графа Шовеллер. Если после свадьбы по месяцам посчитать, то получается, что Генрих родился слишком рано. Значит, ненароком ребеночек получился. И свадьбу отчего-то не сразу сыграли. Чего ждали? Примирялись с судьбой? А вдруг, скрываясь от закона «Брат и сестра», который не помилует и королевскую кровь, они так и живут во грехе?