Стражи утраченной магии - Трейси Хикмэн Страница 36

— Понимаю, — угрюмо согласился Густав. — Я позаботился о том, чтобы тебя надлежащим образом вознаградили. Внутри лежит моя записка к монахам с распоряжением отдать все мое мирское состояние тому, кто принесет им эту шкатулку.

— А ваше мирское состояние — что оно включает в себя?

— Землю в Новом Виннингэле со всеми домами и постройками на ней. Помимо земли — содержимое сокровищницы, что спрятана в замке. Мой сенешаль знает, где она находится, и у него же хранится ключ. В шкатулке находится также перстень с моей печатью, поэтому сенешаль сразу поймет, что прибывший является моим посланником.

Вольфрам посмотрел на шкатулку, глаза его заблестели, но он по-прежнему ничем не показывал, что готов ее взять.

— Скажите мне вот что, мой господин. Исчадие Пустоты, напавшее на вас, охотилось за вами или за этой шкатулкой? — Дворф провел по своим усам и сощурил глаза. — Судя по удивительной щедрости обещанного вознаграждения, главной целью врикиля являлась шкатулка, а потом уже тот, у кого она находится. И любой, взявший шкатулку, смертельно рискует. Попаду ли и я под прицел?

— В известной степени — да, — ответил Густав. — Если ты примешь мое предложение, то окажешься в опасности. Не стану этого отрицать.

— Опасность исходит от врикилей?

— Не могу тебе ответить, ибо не знаю, существуют ли другие врикили. Если существуют, я верю и надеюсь, что мы сбили их со следа.

— Я еще хотел спросить насчет двоих юношей. Их вы отправляете с другой миссией. Их путешествие будет как-нибудь связано с этой шкатулкой?

Дворф попал прямо в цель. Густав понимал, что лгать бессмысленно: Вольфрам отнюдь не глуп, чтобы поверить вымыслам.

— Тебе отводится роль приманки, — наконец сказал он.

— Надо понимать, я должен буду отвести опасность от тех двоих, взяв ее на себя?

— Потому тебе и обещана столь высокая плата за риск.

Вольфрам обдумывал сказанное рыцарем, крутя его слова в своем мозгу. Одновременно он крутил браслет на руке.

— И большие у вас владения?

Губы Густава дрогнули. Будь у него побольше сил, он бы захохотал. Сейчас же он только сказал:

— Да, Вольфрам из числа Пеших, у меня большие владения.

Дворф был не особо рад услышать свой титул. Он несколько мгновений пристально глядел на рыцаря, потом наклонился к нему и хрипло прошептал:

— Связано ли это с вашим безумным… — Он смущенно кашлянул. — С вашим поиском, господин?

— Твое вознаграждение будет очень велико, можешь мне верить, — уклончиво ответил рыцарь.

Вольфрам снова призадумался, затем протянул руку к шкатулке.

— Я в вашем распоряжении, мой господин.

— Как видишь, шкатулка запечатана, — пояснил Густав, передавая ее дворфу. — Печать не должна быть сломана. Таково условие. В записке я упомянул, что, если печать окажется сломанной, мое обещание теряет силу.

— Я понимаю, мой господин, — сказал Вольфрам.

Он разглядывал шкатулку, вертя ее в руках.

— Сработано пеквеями, если не ошибаюсь.

Поднеся шкатулку к уху, Вольфрам потряс ее.

— Судя по звуку, там пусто, — удивленно пожал плечами дворф. — Верьте мне, мой господин. Я постараюсь доставить ее монахам в целости и сохранности.

Вольфрам спрятал шкатулку за пазуху. Он хотел еще порасспросить рыцаря, чтобы умело расставить словесные ловушки и попытаться узнать хоть что-то о шкатулке и ее таинственном содержимом. Но Густав закрыл глаза. Его дыхание становилось все более прерывистым и тяжелым. Силы оставили его; еще немного, и жизнь покинет тело.

Лицо Вольфрама приняло торжественное выражение. Как говорят эльфы, каждый, кто стоит у смертного одра другого, видит свой собственный конец. Дворфы верили, что после смерти дух умершего вселяется в тело волка и продолжает жить.

— Да примет тебя Волк, — тихо произнес дворф, осторожно коснувшись руки рыцаря своей шершавой, мозолистой рукой.

Прижимая шкатулку к груди, Вольфрам покинул дом врачевания, едва не столкнувшись в дверях с Бабушкой.

— Он спит, — громко прошептал Вольфрам.

В ответ Бабушка только хмыкнула.

Войдя в хижину, она не особо удивилась, найдя рыцаря лежащим с открытыми глазами.

— Не беспокойся, — сказала она.

Бабушка смочила его губы водой и сменила тряпку, которая лежала у него на лбу.

— Они пойдут. Оба. Таков выбор богов.

— Тогда пусть приходят сюда побыстрее, — со вздохом произнес Густав. — Я слишком устал.

* * *

— Но, дядя, ты же обещал! — возразил Джессан.

Произнося это, он подумал, что похож сейчас на хнычущего малого ребенка, которому посулили и вдруг не дали игрушку. Неудивительно, что лицо Рейвена помрачнело от раздражения. Джессан понимал, что сейчас самое время взять свои слова назад, но обида была сильнее. И он начал оправдываться.

— Дядя, я — единственный в нашем селении, кто до сих пор не получил имени воина.

Ранесса была не в счет. Кто станет давать имя воина этой сумасшедшей?

— У меня была возможность отправиться в Карну с другими воинами, но я дожидался тебя. Ты всегда говорил, что родственники должны держаться вместе, и я верил тебе. Да, родственники всегда должны держаться вместе. Дядя, прошу тебя, возьми меня с собой в Дункар!

— Не могу, Джессан, — ответил Рейвен. — Боги сделали свой выбор.

Выдержка изменила Джессану.

— Боги? — вскричал он. — Конечно, если они приняли облик высохшей пеквейской старухи. Дядя, ведь все в нашем селении знают о ее взбалмошности! Я…

Рейвен наотмашь ударил племянника по лицу и сбил с ног. Он не собирался щадить Джессана и потому ударил достаточно сильно. Мальчишке нужен урок, который он запомнит надолго.

Джессан сел, мотая гудящей головой. Он выплюнул выбитый зуб и отер кровь с края рассеченной губы. Быстро взглянув на дядю, он тут же отвел глаза. Никогда еще Джессан не видел Рейвена таким разгневанным.

— Воин никогда не позволяет себе непочтительно отзываться о богах, — сказал Рейвен, голос которого дрожал от ярости. — Жизнь воина в руках богов. Меня удивляет, что боги, вместо того чтобы сжать свои руки в кулаки, широко раскрыли их, оказав тебе великую честь. И еще: воин не позволяет себе говорить непочтительно о старших. Кто так говорит — просто жалкий и ничтожный трус.

Джессан медленно встал. Он стоял, глядя в лицо дяде. Юноша понимал, что поступил недостойно и заслужил полученное наказание.

— Я виноват, дядя, — сказал он. — Я позволил себе необдуманные слова. — Тыльной стороной ладони он снова отер кровь. — Прошу, прости меня.

— Ты оскорбил не только меня, — угрюмо напомнил ему Рейвен. — Проси прощения у богов.