Старая Контра - Павел Марушкин Страница 34

– Не уверен, совсем не уверен… Всё, чему мы учили наших подопечных, оказалось попросту необязательным приложением к грубым реалиям жизни. Они вполне могли бы обойтись и без этого…

– Мы создали какую-никакую, а культурную традицию, – строго возразил второй. – И потом, если так рассуждать, то вообще всё окажется необязательным приложением к нескольким простейшим инстинктам. Знаете… Действительно жаль, что нам уже не так много осталось. Вы бы сами увидели, что бесследно ничего не исчезает, и наши усилия не пропали зря.

– А табак? То, что должно было принести в этот мир новую философию, станет всего лишь очередной вредной привычкой!

Подметала тихонько постучался костяшками пальцев в стену и вошёл.

– Прошу прощения, господа, что прерываю вашу беседу! Боюсь, я позволил себе некоторую бестактность, но это не нарочно, поверьте… Разрешите представиться: маэстро Палисандро, импресарио театра маргиналов. А вы, насколько я понимаю, те самые легендарные наставники достопочтенного племени смоукеров?

– Гхм… Ну уж, и легендарные… – Большой Папа удивлённо воззрился на высокую фигуру маэстро.

– О! Вы, должно быть, удивлены, как я оказался в вашем доме? На самом деле всё просто: один из смоукеров дебютировал сегодня на театральных подмостках, и я, так сказать, на правах старшего коллеги, напросился в гости.

– Дебютировал? Это кто же? – с интересом спросил Свистоль.

– Друзья называют его то Смоки, то Пыха – уж не знаю, какое имя настоящее…

– Юный Пыха? Забавно! Такой серьёзный и основательный молодой человек! Никогда бы не подумал, что из него может выйти актёр…

– Может, и весьма неплохой! К тому же он, похоже, увлечён нашей примой…

– Ах вот в чём дело! – заулыбался шаман. – Ну, тогда понятно! Да вы присаживайтесь, уважаемый, присаживайтесь! Не угодно ли сигару?

– С удовольствием, – склонил голову Подметала. – Но, право же, мне неловко: совсем нечем вас отдарить. Впрочем, знаете что? Не сочтите за дерзость, но я бы с удовольствием навестил вас снова, запасшись хорошим коллекционным виски. Как мне кажется, напиток сей неплохо должен сочетаться с табаком. Надеюсь, вы ничего не имеете против виски?

Как и следовало ожидать, старцы ничего не имели против виски.

Согласно наставлениям Большого Папы, Подметала обрезал кончик сигары специальной машинкой и прикурил её от длинной спички, медленно вращая в пламени. Завязалась беседа. Изысканные манеры и незаурядный ум неожиданного гостя оставили у шамана и Большого Папы весьма выгодное впечатление. В конце концов Шамполамо откланялся, договорившись с хозяевами появиться через несколько дней снова и распить бутылочку «чего-нибудь этакого».

– На редкость приятный господин, – заметил Свистоль после его ухода.

– Так-то оно так… – задумчиво протянул Папа. – Только…

– Что такое?

– Гм… Уж больно внезапно он появился. Не знаю… У меня такое ощущение, будто невдалеке сошла горная лавина, понимаете? Вроде ты и в безопасности, а всё равно как-то не по себе!

– Хотел бы я, чтобы горные лавины предлагали мне распить коллекционное виски, – хохотнул Свистоль. – Это же Вавилон, профессор! Мы с вами просто привыкли к совершенно иной жизни; а здесь это вполне нормально.

– Наверное, вы правы…

Спустившись на землю, маэстро Палисандро подошел вплотную к Занавесу и осторожно потрогал пальцем острейший шип – очень аккуратно, чтобы не уколоться.

– Изящное решение, – прошептал он и чуть заметно улыбнулся. – Ах, как удачно всё складывается! Теперь у меня есть отличный предлог, чтобы попасть сюда в любой момент. – И он снова чуть надавил на шип. – Пожалуй, стоит навещать моих новых друзей почаще.

* * *

Утихомирив – вернее сказать, устроив окончательный и бесповоротный каюк последнему жмуру, – Иннот со всех ног бросился к поверженному другу. Сказать что-либо определённое было трудно: пульс вроде бы прощупывался, но – слабый, донельзя слабый. Тоненькая струйка крови сбегала из ноздри смоукера; никаких других видимых повреждений не было. Покачав головой, каюкер набрал в ладонь снега и осторожно приложил к лицу Хлю: это было единственное, что он мог придумать.

Обречённые застыли вокруг в молчании; двадцать пар глаз смотрели на друзей. Иннот поднял голову.

– Так… Кто-нибудь из вас знает, что с ним такое? – голос его звучал хрипло, будто со сна.

– Некроплазма, – ответили ему. – Вроде как оглушило парня. Он теперь не скоро очухается.

– Что значит – не скоро? – раздражённо спросил каюкер. – День, два, три? Неделю?

– Неделю – это уж как пить дать. А может, и вообще… Всяко бывает.

– Понятно… – Иннот мучительно соображал. Первоначально в его планы не входило выручать кого-нибудь, кроме Хлю; выпущенные из барака, по его разумению, сами должны были о себе позаботиться. Отправляясь в неизвестность тайными тропами колдунов, Иннот в немалой степени руководствовался древними принципами «смелость города берёт» и «наглость – второе счастье». Собственно говоря, последний с успехом можно было бы поставить эпиграфом ко всей его карьере: лихие гусарские наскоки стали для каюкера, можно сказать, стилем жизни. Но гусарство предполагает всё же некоторую (а точнее – весьма значительную) мобильность: тащить же в одиночку неподвижное тело и одновременно сражаться он, конечно, не мог. Значит…

– Значит, так, парни! – Он внимательно осмотрел обречённых. – Есть разговор.

– Чего там, разговор… – проворчал широкоплечий коротышка с тёмным, грубым, словно вырубленным из морёного дерева лицом, выходя вперёд. – Как с Территории срулить, знаешь?

– Нет, – честно признался Иннот. – Может, ты знаешь?

В задних рядах кто-то досадливо сплюнул:

– Зря ломанулись…

– Не мельтеши, – бросил за спину широкоплечий. – Я тоже не знаю. А как ты сюда попал-то?

– Той тропкой только в одну сторону ходят… – досадливо крякнул каюкер.

– Бормотология, стало быть… Сам-то откуда? – Коротышка присел на корточки рядом с Хлюпиком, пощупал ему виски, оттянул веко.

– Ты врач?

– Даже не знахарь, – усмехнулся широкоплечий. – Ну ладно, давай знакомиться, что ли: меня Хуцем кличут. Цупаж Хуц.

– А я Иннот. Вот, за дружком пришёл.

– Как – пришёл? Сам, что ли? – недоверчиво ухмыльнулся кто-то.

– А ты как думал?

– Свистишь!

– Да? А вот эту штуковину… – каюкер показал бумеранг, – мне жмуры выдали, так, по-твоему?

– Э, мон, постой… Ты и впрямь, что ли, сам? – Хуц с неприкрытым интересом вглядывался в лицо Ин-нота.

– Говорю же… – проворчал каюкер.