С Кощеем жить – злодейкой быть - Марина Бастрикова Страница 33

– Если мужчина вызывает твои слезы, значит, и не нужен он.

Ой, у папы всегда так легко. Что ни парень – то не подходит. Оторвала свой краснючий нос от подушки и гневно просипела сквозь слезы и сопли:

– Но ты-то вызывал мои слезы. Так что уходи. Не нуже-е-е-е-э-э-эн! – Последнее я неразборчиво снова выла в подушку.

– А я и не твой мужчина.

Вот же ж. Ну почему ему приспичило зайти в нашу с сестрой комнату именно сейчас, когда я плачу, а мамы нет рядом? Еще и тисками же вытаскивал информацию, из-за чего реву. А стоило узнать, что из-за парня, так сразу яйца грозится оторвать. Ну как так? Мне не это нужно, а чтобы обняли и пожалели. А он тут угрозы сыплет да советы раздает.

Хотя одноклассник и правда говнюк. Такое за спиной говорить. А так мне нравился.

– Снежечка, доченька.

Меня погладили по спине. От того, что наконец получила желанную жалость, – слезы полились вдвойне. Папа тут же подскочил и схватился за волосы, разрывая контакт. От еще одного разочарования плач уже планомерно перетек в вой.

Зашла мама. Наконец-то пришла со своей подработки. Она молча подошла и обняла. Вскоре присоединился и отец. Не удивлюсь, если мама показала, что делать, какими-то знаками. Но совсем промолчать он не смог:

– А яйца все-таки оторву.

Потом мои мысли пошли по пути смерти Кощеевой, стало еще грустнее. И не сдержала очередной всхлип. Моя рука вздрогнула. Только сейчас поняла, что меня держат за кисть, а дернулась не я, а пальцы Кощея. Они ласково и аккуратно разомкнули мою ладонь и стали разматывать «бинт». Мне было любопытно, что он будет делать с рукой, боль в которой стала уже практически невыносимой. Магия-то не действует. Но даже не подняла голову, с трудом дыша приплюснутым к кровати носом. Раздалось жуткое шмыганье. Нет, лучше подышу тогда ртом. И даже когда моей раны коснулось что-то щиплющее и прохладное, так и не подняла лицо. Совершенно не хотелось, чтобы Кощей видел меня вот такой – раздувшейся, с мешками под глазами и огромным красным носом.

Я прислушалась к ощущениям в руке. Это явно была мазь. Наносилась она по чуть-чуть, сразу снижая боль. А затем Кощей заталкивал мазь уже глубже в рану, хотя вряд ли после этого ножа-кипятильника пойдет заражение. Я все-таки не выдержала и слегка скосила глаза в сторону руки. Это было явно что-то иномирное. Зеленая кашица. Покруче наших обезболивающих. Интересно, почему действует?

– А… – попыталась прохрипеть свой вопрос я.

Но Кощей понял и без слов:

– Ветеринарная.

Я фыркнула. Так как вернула положение кровать-лицо, звук получился неприятным. Но и в душе было как-то не очень. Местная мартышка. Или даже комнатная собачка. Только в таких не было магии. Слезы, минуту назад начавшие затихать, снова полились. Но сейчас я уже обрела способность мыслить и поискать что-то положительное, что отвлечет меня от пускания соплей на местную кровать-стадион.

А из плюсов – это мазь. От наших средств не пришло бы так быстро облегчение. И заживление. Есть у меня предположение, что в прошлый раз такую же рану мне обрабатывали этой мазью. А я, очнувшись после отравления, о ране даже и не вспомнила. И неудивительно. Когда снова резала руку, заметила, что остался только красноватый шрам. Кстати, а откуда у меня нож?

Все-таки не выдержала и снова слегка повернула голову в сторону Кощея.

Сердце резко стукнуло прямо в голову. Такое было ощущение, когда увидела его лицо. Растерянность, отчаяние, решимость. Так редко он не пытался скрыть то, что чувствует. Наблюдать это сейчас оказалось практически болезненным. Но Кощей заметил, что я перестала дышать в кровать, и тут же вернул на лицо невозмутимость. Только глаза меняли цвет то на оттенок светлее, то становились практически черными.

Я поняла, что действительно хотела что-то спросить. Только что? Ах да.

– А как ко мне в комнату вернулся нож?

– Прилетел на подушке. Подушку я отправил назад.

И как-то по голосу сразу поняла, что подушку отправили так отправили. Представляю, как невесело преподавателю было получить в лицо подушкой дружбы. А как иначе, кроме как попыткой примирения, можно понять это подношение Вектора?

Эх, все-таки не наладить мне хорошие или хотя бы терпимые отношения с преподавателями. Как выбираться из этой ямы? И опять потекли чертовы слезы.

– Все еще болит? – Кощей подскочил, прямо как папа. Стоял, смотрел на меня огромными глазами, зарывшись руками в свои волосы. Еще и дергал свои пряди, как будто пытался вырвать. Ну вот, довела своими истериками даже своего невозмутимого соседа.

Встала на четвереньки и поползла от него подальше. Вот не дает выплакаться никак в одиночестве, ирод. Легла на бок, спиной к нему, и продолжила себя жалеть. Как успокоюсь – дальше учиться, выкарабкиваться да сражаться. А сейчас – плакать, и точка.

Меня обняли сзади. Огромные мужские ладони прижали к голому торсу. Как-то сразу стало не до жалости к себе. Но когда-либо мои слезоточивые каналы спрашивали моего мнения? Продолжали извергать потоки. И это тогда, когда в спальне, на огромной кровати, мы лежим с Кощеем в обнимку. А на нем только рваные шорты. Да сестра уржется, если узнает!

А увижу ли я ее снова?

Бессмертный перевернул меня на спину и всей своей огромной жилистой громадой навис сверху.

– Что случилось?

Ой, все. Вот как будто сейчас скажи – и все решится. Эти мужчины такие смешные. Тем более уже просила помочь вернуться, но никто не помог. И этот самый, кто сейчас окружил своим жаром тоже. Никто.

– Малышка. – Бас Кощея вырывался из его горла с каким-то хрипом. Как будто он сейчас тоже расплачется. Нет, ну если мы тут с Кощеем на пару будем выть – то тогда добро точно офигеет. А в копилку смогу добавить Кощея, не только носившего меня на руках, но и пускавшего сопли со мной в одну кровать.

Бессмертный вытирал пальцами мои слезы. И сопли. Твою мать, я же тут сейчас своей рожей свечу прямо перед его носом. Попыталась отвернуться, но Кощей перехватил мои руки, не позволяя ни отвернуться, ни перевернуться.

– Скажи.

Вот умеет он отдавать приказы.

– Не смотри, я не красива-ая-я-я.

У Кощея отразилось на лице недоумение. Ох, мужчины, вот вам, как начинает казаться названная причина несерьезной, так сразу улыбаетесь этой своей улыбкой «ну и дурочка». А что он ожидал? Что я скажу какую другую причину? Большинство он и решить не в силах. Зачем? Чтобы мы тут вдвоем были в отчаянии?

А «я толстая» и «я некрасивая» – универсально. Сразу тебя в этом разуверят и наконец пожалеют. И все окей. Вот только я забыла, кому это говорю. Трехсотлетнему мужику с явным отсутствием социальных навыков.

Потому что он хихикал. Черт возьми, я тут реву, ему подсказки даю, как меня успокоить максимально просто. А он ржет надо мной!