Легенды ночных стражей: Путешествие - Кэтрин Ласки Страница 32

— Он болтает с чайками!

— И что?

— Как это — что? Как ты можешь задавать такой вопрос, Сорен? Я ведь знаю, что ты родом из очень хорошей семьи. Я же вижу, ты получил отличное воспитание, тут меня не обманешь. Значит, должен знать, что на свете нет птиц хуже чаек. Извини меня за грубость, но чайки — это отбросы птичьего мира. Грязные, крикливые и безмозглые твари. Приличные птицы держатся от них подальше. А он разговаривает с ними! Да что там разговаривает — он с ними смеется!

— Может быть, Эзилриб хочет расспросить их о погоде, — предположил Сорен.

— Это мысль! — Отулисса на несколько секунд притихла, что было для нее равносильно подвигу. — Думаю, мне следует слетать и спросить его!

— Не приставай к Эзилрибу, Отулисса, — взмолился Сорен.

— Но он же сам говорил, чтобы мы не стеснялись задавать ему любые вопросы! — фыркнула Отулисса и полетела вперед.

— Простите мою прямоту, наставник, но я только хотела узнать, с какой целью вы общались с чайками? Возможно, вы таким образом собираете информацию о погодных условиях?

— Это у чаек-то? Что ты, дорогая! Да что у них можно узнать? Это же самые тупые и самые ленивые птицы на свете!

— Но тогда зачем вы с ними общались?

— А я с ними не общался. Я рассказывал им неприличные анекдоты.

— Ч-что? — поперхнулась Отулисса.

— Ну да! Они обожают истории про мокрогузок, хотя сами являются самыми мокрогузыми из всех мокрогузых. Только и слышишь от них: «Ой, Эзилриб, расскажи еще!» Честно признаться, они тоже рассказали мне пару забавных историй. Но эти проклятые птицы настолько тупы, что чаще всего забывают, в чем соль шутки. Сущее наказание!

— Но как вы могли?!

— Но это было ужасно смешно, Отулисса, — пискнул сзади мохноногий сыч Мартин.

— Расправь перышки, дорогая. Вернись на место и приготовься. Мы уже рядом с каналом. Сейчас начнется настоящее веселье!

— У-ух! — сипло заорал Пут. — Прилетели, ребята! Забирайтесь на рвань и вниз, в канал! За мной!

То, что он называл «рванью», было обрывками воздушных потоков, болтавшихся под скатами канала. Чтобы забраться туда, необходим был очень сильный взмах.

Сорен взмахнул крыльями и полетел следом за Путом. Мартин оказался как раз между ними. Поток воздуха, созданный Путом, подхватил его, а образовавшаяся воздушная яма втянула малыша на кучу рвани и сбросила прямо в канал. Следом с восторженным визгом понеслась рыжая Руби. И вдруг Сорен понял причину ее радости.

Здесь, в центре бури, на дне воздушного канала, множество ветров сливались в одну бурную кипящую реку. И если расправить крылья, наклонить их немного вперед, как сделала Руби, и слегка подогнуть хвост — о, это нужно было почувствовать!

Никогда еще Сорен не испытывал такого восторга! Это было нечто среднее между парящим полетом и скольжением, только гораздо легче и во много раз стремительнее.

— Вот это щекотка! Просто до костей пробирает! Ну, разве это не жизнь? — проухал Эзилриб, оставивший свое место во главе стаи. Теперь он летел рядом с Сореном и Отулиссой. Наставник крякнул, отрыгнул погадку и выплюнул ее прямо в воздушную реку. — А теперь давайте за мной, я научу вас старой доброй кутерьме. Сейчас мы заберемся на рвань, а оттуда скатимся прямо по краю гребня. Такого вы еще не пробовали, клянусь хвостом!

— Что он такое говорит? — пропыхтела Отулисса. — Ему следовало бы заранее снабдить нас словарем. Нет, для учителя он просто вопиюще неорганизован!

«Зачем словарь? — подумал про себя Сорен. — Какой прок в словах, если ты не почувствовал их смысл желудком?» — Дрожь восторга сотрясала его. Что и говорить, такого полета у Сорена никогда еще не было!

— Вперед! — прогудел Эзилриб. — Я хочу, чтобы вы оседлали ветер, а потом скатились по гребню вверх когтями!

— О, великий Глаукс! — взвизгнула Отулисса, а Сорен поперхнулся от изумления, увидев, как трехпалая лапа Эзилриба царапнула тускло освещенное луной небо. Старый наставник летел на спине! Потом он перевернулся и ринулся вниз по гребню.

В следующий миг Сорен заметил какой-то красный вихрь — это Руби тоже перевернулась вверх когтями и понеслась по гребню следом за наставником.

— Угу-гу! Давайте за мной! — вопила она на лету. — Это проще простого!

— Проще простого! — фыркнула Отулисса. — Да где это слыхано — летать кверху лапами! Мне кажется, в этом есть нечто предосудительное. Кроме того, это рискованно — и вообще неприлично! Так не подобает совам, вот что я скажу!

«Заткнулась бы ты, а?» — мельком подумал Сорен и, вцепившись когтями в ветер, как показывал Эзилриб, перевернулся в воздухе. Прямо над ним оказалось небо, затянутое темными тучами, исхлестанное ледяным дождем. Сорен снова перевернулся и помчался вниз по гребню следом за Руби.

— Слегка оттолкнись когтями, продолжая выгибать хвост. Это поможет лучше держаться, и ты сможешь скакать на воздушных волнах! — крикнул ему Эзилриб.

Последней к ним присоединилась Отулисса. Она шипела от злости и, не переставая, твердила о том, что непременно подаст заявление по поводу всех этих «возмутительных экспериментов».

— Закрой клюв! — прикрикнул на нее Пут.

А потом они принялись скользить, кувыркаться, кататься, барахтаться и делать многое другое, что Эзилриб называл словом «кутерьма».

А сам наставник выкрикивал задорную песню прямо в пасть бушующей стихии:

Совы-всепогодники — особая порода,

Мы обожаем летать в непогоду!

Мы любим бурю, мы любим ветер!

Скучно без шторма живется на свете.

В наших желудках с рожденья живет

Зов урагана и вихря полет

Мы кувыркаемся в русле стихии,

Мы — всепогодники, совы лихие!

Град, ураган и бурана рычанье

Смехом встречаем и ликованьем.

Кружим, парим, кувыркаемся, скачем.

Разве мы хнычем? Разве мы плачем?

Сплюнем погадку в пасть непогоде

И продолжаем полет на свободе.

Слезы и страхи неведомы нам —

Лучшего клюва смелым бойцам!

Совы-всепогодники — особая порода,

Мы обожаем летать в непогоду!