Легенды ночных стражей: Путешествие - Кэтрин Ласки Страница 31

— Ты что, не слышал? — ухнула невесть откуда появившаяся Отулисса.

— Что я должен был слышать? — переспросил Сорен, хотя понимал, что ему вовсе не хочется знать ответ.

— Сегодня ночью у нас будет первое занятие по метеорологии.

— Ты смеешься, Отулисса? Да ни одна сова не может летать в такой буран!

— И тем не менее они нас заставляют, — прошипела маленькая пятнистая неясыть. — Я считаю, это просто вопиющее нарушение! И я непременно поговорю об этом со Стрикс Струмой. Если понадобится, я дойду до самого Борона! Это безрассудно. И опасно. Они подвергают риску наши жизни!

— Успокойся, дорогая. Сядь и ешь свою мышку — со всеми потрохами и шерстью, как было сказано. Это и к вам относится, — прошипела толстая старая змея по имени Октавия, которая уже много лет подряд служила столом для клюва всепогодников. В отличие от других слепых змей, окраска чешуи которых варьировалась от розоватой до ярко-коралловой, кожа Октавии отливала бледно-зеленым, с оттенком в голубизну.

Сорен пристроился рядом с Мартином, смышленым мохноногим сычом, который на уроке углеведения задал хороший вопрос по поводу свежих углей.

Совенку показалось, будто за столом непривычно просторно. Присмотревшись к товарищам по клюву, он заметил, что те будто уменьшились в размерах. Перья у всех были туго прижаты к телу, выдавая страх перед первым уроком метеорологии.

Когда сова спокойна и расслаблена, бахромка на ее крыльях выглядит легкой и пушистой. В гневе сова распушает перья, становясь гораздо крупнее и больше ростом. Сейчас совята выглядели непривычно худыми. Напряжение грозовым облаком висело над их столом.

Эзилриб окинул учеников янтарным светом своего косящего глаза.

— Ешьте, ребятки… все волоски до единого должны быть съедены. Я вижу, вы уже успели забыть вкус мяса со шкуркой, как вы ее называете… Сейчас Пут, мой первый помощник, расскажет, каково летать без балласта в мускульном желудке.

— Когда-то очень давно я тоже брезговал мясом с шерстью и думал, что смогу и без этого пролететь сквозь ураган. Это был первый и последний раз в моей жизни, ребятки. Меня едва не затащило на край ока бури, вот так-то. Надеюсь, вы не хотите повторить моей ошибки?

Пут был крупным мохноногим сычом, таким же, как погибший Бормотт, друг Сорена и Гильфи.

— А что происходит, когда очутишься на краю ока бури? — полюбопытствовала Руби.

— Страшное дело. Тебя закружит до смерти, вот что. Подхватит и начнет вертеть, и так без конца. Обычно у птиц с мясом отрывает крылья.

— Не пугай детей, Пут, — строго сказала Октавия и всколыхнулась так, что тарелки и чашки на ее спине мелко-мелко задребезжали. — Кстати, детки, не пытайтесь схитрить и бросить шкурку под ноги. На правах вашего стола хочу заметить, что шерсть ужасно колется. Все всё поняли?

Еще даже не стемнело, когда клюв всепогодников высадился на взлетную ветку дерева. Ветер хлестал вовсю, их опора бешено моталась под порывами ветра, так что совятам приходилось судорожно вцепляться в нее когтями. Острые осколки льда со свистом прорезали воздух.

— Взлетаем с наветренной стороны, — объявил Эзилриб, и Сорен скептически подумал, что в таком урагане все стороны наветренные. — Полетим прямо над морем Хуулмере. Попытаемся отыскать сердце бури, — наставник говорил короткими, рублеными фразами, стараясь перекричать ветер. — А теперь слушайте меня внимательно. Сейчас я скажу вам самое главное, что вы должны помнить, имея дело с бурей, бураном и прочей стихией, кроме урагана. У ураганов другая природа, там есть око в центре смерча, и это дело особое. Так вот, возвращаясь к буре. Все, что вам нужно уметь, — это найти канал. Так мы называем главную воздушную впадину, по которой ветер гонит вперед свою дикую мощь. Такая впадина обычно находится в самом центре бури. Но это нисколько не похоже на око урагана. Это совершенно иное дело. Совсем не так опасно. Это первое. Второе — по сторонам канала находятся воздушные скаты, где ветер выхлестывает за пределы своего желоба. Так вот, на гребнях этих скатов мы с вами здорово покувыркаемся. Я полечу первым, Пут займет место с наветренной стороны. Вы все полетите сзади, сразу за нами. Делайте все, что я вам скажу. Все ясно? Вопросы есть?

Отулисса немедленно взметнула коготь.

— Эзилриб, при всем моем глубочайшем к вам уважении, я считаю своим долгом заметить, что меня крайне удивляет избранное вами время урока. Мы вылетаем до наступления темноты, что представляет огромную опасность, учитывая риск нападения ворон.

Вместо ответа Эзилриб хрипло расхохотался, а отсмеявшись, пропыхтел:

— При всем моем уважении, Отулисса, хочу заметить, что вряд ли найдутся другие психи, решившие поразмять крылья в такую погодку!

Сорен невольно захихикал, сам поражаясь своему веселью. Как он может смеяться, если умирает от страха? Это напоминало урок углеведения, когда он тоже боялся, но при этом не знал, куда деваться от скуки. Может быть, это и имел в виду Бубо, говоря, что ему придется стать тем, кто он есть? Но тогда этот путь полон сюрпризов!

И тут с оглушительным визгом старый Эзилриб расправил свои крылья и поднялся в ледяное крошево неба.

Они летели прямо над морем Хуулмере. Из-за порывов свирепого ветра и сплошных потоков дождя с градом совы едва-едва видели под собой воду, зато отлично слышали жуткий звук хлещущих волн.

Отулисса летела рядом с Сореном.

— Я просто представить себе не могла, что наставник может быть таким самодуром! Это невыносимо! Нет, я непременно должна переговорить с Вороном и Барран! Поверить не могу, что они одобряют подобное безумство!

Что касается Сорена, то его удивляло совсем другое — каким образом Отулисса ухитряется болтать на лету? Все его внимание было сосредоточено на том, чтобы удержать направление полета.

Казалось, ветер дул со всех сторон. Самые разные воздушные потоки то и дело обрушивались на совят. Летевший впереди мохноногий сыч Мартин превратился в сплошное колышущееся пятно. Его, как самого мелкого и щуплого, Эзилриб поставил сразу за собой, чтобы Мартину было проще бороться с ветром.

Совята то возносились на несколько сотен футов вверх, то попадали в воздушную яму и стремительно падали вниз. Но хуже всего был хлещущий со всех сторон дождь с градом. Сорену приходилось постоянно использовать так называемое третье веко или прозрачную перепонку, которая служит совам для того, чтобы избавляться от попавших в глаза соринок.

«Великий Глаукс, только бы мое третье веко не лопнуло от такой работенки! — взмолился по себя совенок. — Теперь понятно, отчего Эзилриб окривел! Если постоянно летать в такую погодку, можно запросто порвать в клочья свои мигательные перепонки!»

— О, Великий Глаукс, этого еще не хватало! — буркнула Отулисса.

— Что еще случилось? — пропыхтел Сорен, мечтая о следующей воздушной яме, в которую можно было бы прыгнуть и спастись от Отулиссы.