Тариф на предательство - Виктория Серебрянская Страница 32

Сегодня было чуть теплее. И я, сделавшая несколько решительных шагов в сторону супермаркета, остановилась. Дойти до магазина, собрать необходимое на полках, оплатить продукты и вернуться в квартиру – это максимум час. И то, если не торопиться. И что мне делать потом? Опять зубрить опостылевший этикет? Меня передернуло при одной только мысли о ненавистных томиках. Фитнес я тоже не особо любила. Но все же это было не ежедневно. И воспринималось как хоть небольшое, но разнообразие.

Сегодня занятий не было. В фитнес центр я поеду завтра. И до этого времени погода вполне может испортиться. А сегодня, я подняла голову и прищурилась на ясное голубое небо, солнышко светит. Решено. Иду дышать свежим воздухом.

Прямо за супермаркетом начиналось нечто вроде городского парка. Деревья, аллеи, стриженный кустарник. И кое-где лавочки. Конечно, не такое большое, как должен быть парк. Но гораздо больше обычного сквера. Я там была только однажды. Через пару дней после приезда. И тогда меня не впечатлило пространство, чуть больше обычной площади, засаженное деревьями и утыканное лавочками. А вот теперь, после почти месячного затворничества в квартире, безумно захотелось оккупировать какую-нибудь лавочку. И посидеть с книжкой, подышать свежим воздухом. Перед глазами замаячил брошенный на диван томик «Самой полной энциклопедии этикета». И я непроизвольно скривилась. Алексу удалось то, что так и не смогла сделать покойная тетя Маша. А именно, отбить у меня всякое желание брать в руки книгу.

В сквере было довольно многолюдно. Свободную лавочку отыскать не удалось. Видимо, последнее осеннее солнышко повыгоняло из своих квартир не только мамашек с их крикливыми чадами. Но и пенсионеров с их бесконечным вязанием. И подростков с телефонами в обнимку. Дважды обойдя зеленую зону в поисках свободной лавочки, я со вздохом призналась сама себе, что затея оказалась провальной. Лавочек, даже свободных только с одного конца, не было.

Я с тоской посмотрела на копошащееся под солнышком общество. Стоять столбом в ожидании, когда освободится лавочка, бессмысленно. Так можно простоять и до утра. Выбор был очевиден. Супермаркет. А потом квартира, превратившаяся в тюрьму, и опостылевший этикет. Или можно было пойти где-нибудь посидеть и выпить чашечку кофе. Одинокая женщина в кафе – зрелище жалкое. Но я сейчас была готова на все. Лишь бы не возвращаться в квартиру.

Небольшое кафе нашлось с противоположной от супермаркета стороны сквера. Внешне непритязательное заведение внутри оказалось неожиданно роскошным и по-домашнему уютным. А еще это действительно была кофейня. То есть, тут можно было продегустировать любой вид кофе, полакомиться десертом или заказать себе чай.

Совершенно очарованная витавшими в помещении ароматами, я шагнула внутрь, на ходу расстегивая пуховик. Зал был маленьким. Всего на несколько столиков. Сколько точно сказать было невозможно. Почти все столики прятались за кадками с живыми цветами. Пара человек топтались у стойки болтая с симпатичной девушкой-баристой. И справа вроде бы столики были заняты. Но слева места были. И я, позабыв уже о том, что одинокой девушке, вроде бы неприлично самой ходить по кафе, нацелилась на большую чашку капучино и кусочек умопомрачительно шикарного чизкейка. Плевать на фитнесы! Ничего с моей фигурой от одного-единственного кусочка не случится!

Блаженно жмурясь в предвкушении и сглатывая подбегающую слюну, я повернулась в выбранному столику и… остолбенела. За столиком ворковала не замеченная мною ранее парочка. Яркая рыжая девица со стильной стрижкой сидела ко мне лицом. А ее обнимал сидящий в пол оборота к залу Алекс. Мои пальцы бессильно скользнули по кромке пуховика. А сердце сжалось в комочек.

Первой меня заметила девица:

- Влад, дорогой, это к тебе?

Не знаю, как кого, а меня капризные и собственнические нотки в ее голосе словно скальпелем по сердцу резанули. Да еще и Влад?

- Ко мне?

Недоумение в бархатном голосе вампира было таким густым, что хоть ложкой ешь. Алекс неохотно оторвался от девицы и оглянулся. Знакомые зеленые глаза сначала равнодушно мазнули по мне и оглядели кафе. Все же не только люди заложники шаблонов. Не ожидая меня увидеть у самого столика в разгар свидания, Алекс не сразу меня и узнал. Зато, когда узнал…

Я четко уловила момент узнавания. Его расслабленность и негу словно ветром сдуло. Взгляд снова метнулся ко мне. Глаза сузились.

- Аня? Ты что тут делаешь? Прогуливаешь занятия?

Сказать, что я разозлилась, значит, ничего не сказать. Я просто вскипела от ярости. Занятия, значит! Я уже набирала в грудь воздуха, чтобы высказать все, что я думаю, когда встряла рыжая:

- А это кто? Твоя родственница?

- Да. – Алекс отвечал неохотно. – Дочь старшего брата.

- Того, который погиб? Ты не говорил, что у него есть дети.

Рыжая нахмурилась, словно что-то подсчитывая. И недовольному Алексу пришлось пояснять:

- Солнышко, я не считаю это важной темой. Аня уже взрослая. Скоро закончит обучение. И будет зарабатывать на жизнь самостоятельно.

Рыжая на глазах расслабилась. Так, понятно. Деньги Алекса она уже считает своими. И боится, как бы не появились новые претенденты на кормушку. Алекс оторвал наконец от меня взгляд и с нежностью глянул на рыжую. С такой нежностью, что у меня во рту стало кисло. На меня вампир никогда так не смотрел, как на это перекрашенное недоразумение. Неужели не видит, что это не девушка, а самая настоящая пиранья?

Пока я пыталась справиться с накатившими чувствами, Алекс взял со стола лапку замаскированной под овечку хищницы, украшенную стильными алыми коготками, и прикоснулся к ней губами. Хотя нет, не прикоснулся. Это слово сюда совершенно не подходит. Не отрывая взгляда от ее глаз, вампир целовал ей кисть так томно, так чувственно, что даже я не смогла не отреагировать. Глядя на эту сцену, я ощутила его губы на своей руке. И не только руке. Я вся словно превратилась в липкое студенистое желе. Колени дрожали и подкашивались. А на губах вспыхнул вкус того самого, одного единственного поцелуя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рыжая не отрывала от Алекса томного взгляда. Ее густо подведенные яркой помадой губы приоткрылись. Словно сами по себе. Мелькнул розовый хищный язычок. А в следующий миг ее томное «Ааах!» сообщило всему кафе, насколько рыжая рада внимаю Алекса.

Меня это отрезвило не хуже ведра ледяной воды в лицо. Розовое липкое наваждение спало. Зато проснулась злость. И я, почти не соображая, что делаю, шагнула ближе к их столу: