Гнев троллей - Кристоф Хардебуш Страница 31

Вид огня парализовал Натиоле. Он знал, что должен сделать что-то, но ни один мускул в его теле не двигался. Юноша застыл не от страха. Чудовищная мысль зародилась в его разуме; мысль, которую он сразу же возненавидел, за которую он презирал себя. «Возможно, Ионнис мертв». Такие мысли никогда не забываются, и от них невозможно избавиться, как сильно этого бы ни хотелось. Благодаря этой мысли он осознал, кто он на самом деле: не хороший, благородный герой из легенды, а всего лишь Натиоле, сын великого отца и брат любимого сына. «И жалкая, ханжеская сволочь».

— Там есть кто-то наверху? — спросил тролль.

Его голос звучал глухо, но вырвал Натиоле из темной дыры, в которую он неожиданно провалился.

— Ионнис, — прошептал Стен.

У воеводы, казалось, перехватило дыхание. Натиоле еще никогда не видел отца таким растерянным. Неожиданно он увидел, насколько постарел отец, как жестоко обошлись с ним годы войны и лишений. Уважаемый предводитель влахаков превратился в обычного человека — отца, который боится за сына.

Не в состоянии ясно мыслить, Натиоле устремился вперед. Он лихорадочно проталкивался сквозь толпу снующих по двору людей. Паника и беспокойство больше не касались его, и принц запрыгнул на ступени к дверям. Позади него отец прокричал что-то, потом тоже ринулся вперед, но Натиоле почти не обращал на это внимания. Внутри здания было спокойнее. Хотя здесь люди тоже носились взад-вперед, их движения были более целенаправленными. В их мрачных лицах он видел решительность и упрямство, словно во время сражения. Большинство были солдатами, одетыми лишь частично, без доспехов или оружия, но тем не менее готовыми принять бой с огнем. Они образовали цепочку с ведрами, напоминавшую линию фронта. Натиоле прорвался сквозь нее и помчался дальше, к следующей лестнице. Возможно, они что-то кричали ему, возможно, не обращали внимания, он не мог сказать.

Воздух на лестнице был на удивление прохладным. Сквозняк тянул снизу вверх, мягко ероша волосы Натиоле. О безумной пляске пожара свидетельствовали крики и пока еще отдаленный треск горящего дерева, Теперь юный влахак тоже чувствовал запах горелого, дерущий горло, запах, означающий тепло и родину, но также и смерть, как сейчас.

Он взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступени. На площадке над ним стояло трое солдат, двое мужчин и одна женщина. Воительница отирала пот с грязного от сажи лба, оба ее товарища кашляли, да и у Натиоле грудь тоже свело.

— Как дела? — сдавленно спросил Стен, который, как оказалось, по пятам следовал за сыном.

По лицу воеводы струился пот, дыхание было прерывистым.

— Дальше никак, вецет, — категорично заявила воительница. — Пробиться невозможно.

— Нам нужно наверх, — беспомощно сказал Натиоле. — Мой брат…

Он увидел сочувствие в их глазах, но они покачали головами.

— Мы пытались. Слишком много дыма. И прямо над нами горит.

— Нет. Нет. Я не могу допустить этого.

Стен поднял руки в почти умоляющем жесте, словно хотел сделать так, будто подчиненные и не произносили никогда этих слов.

Натиоле скептически смотрел мимо воительницы. Там действительно воздух был черным от дыма, который двигался, словно живое существо. Но они были еще на два этажа ниже комнат Ионниса.

— Возможно, нам нужно просто пробежать сквозь огонь? Если там, наверху пожара еще нет, то я смогу вынести Ионниса, — заявил он и подавил приступ кашля, который в нем поднялся из-за дыма.

Раздались шаги, и по лестнице поднялись ещё солдаты с ведрами, полными воды.

— Дай мне одно, — коротко приказал принц и указал на воду.

Не медля, он схватил ведро за ручку и вылил воду себе на голову. Она была холодной, наверное, из источника, и сразу полностью пропитала одежду. Отец последовал его примеру, вылив на себя следующее ведро.

За поясом у Натиоле висел меч, им он отрезал хороший кусок своей мокрой рубашки. Он завязал лоскутом рот и нос, два раза глубоко вдохнул и выдохнул, затем глянул на Стена, который тоже соорудил такую импровизированную защиту от дыма.

— Готов? — спросил Натиоле отца, и, когда тот решительно кивнул, они вместе ринулись по лестнице наверх.

С каждым шагом дым становился все плотнее. Даже через ткань Натиоле чувствовал дерущий горло запах, и уже скоро каждый вдох причинял боль. Он начал кашлять, но затем сконцентрировался на том, чтобы бежать вперед так быстро, как только возможно. Отца он скорее чувствовал, чем видел. За ними следовало еще две фигуры, наверное, солдаты. Дым ухудшал видимость, но юноша продолжал двигаться на ощупь вдоль лестницы; ступенька за ступенькой он добрался до первой лестничной площадки. Там ему в лицо ударила просто адская жара, и он увидел в густом дыму колыхание голодного пламени. Этаж, скорее всего, был полностью в огне. Все трещало и хрустело, огонь бушевал, словно голодный зверь, который жил лишь для того, чтобы пожирать.